— Итак, Федор Федорович, — сказал великий князь Николай Николаевич, — генерал Гурко свою задачу выполнил, остановка за вами.
— Ваше высочество, что вы имеете в виду?
Главнокомандующий удивленно поднял брови:
— Вы серьезно не понимаете?
— Если речь идет о переходе Центральных Балкан, то я категорически против.
— Почему?
— У меня веские основания.
— Изложите.
— Шипкинский перевал плотно закрыт турецким отрядом, равным моему Балканскому. Если двинуться в обход, отряд растянется, и, пока мы спустимся, Вессель-паша подтянет силы и уничтожит нас.
Великий князь недовольно поморщился:
— Вы считаете, лучше отсидеться на Шипке?
— Никак нет, ваше высочество, мы выждем момент, когда нанести удар. Но сегодня, как командир Балканского отряда, считаю эти действия преждевременными. Вы, ваше высочество, понимаете, из имеющихся двадцати пяти тысяч Вессель-паша всегда сумеет бросить на нас половину, а то и большую часть своих таборов. Ко всему прочему, прилегающие к Шипке тропы завалены снегом…
Коляску покачивало на рессорах. Мороз отпустил, а холодный дождь почти смыл снега в предгорье. Сыро и ветрено. Копыта коней чавкают в лужах. Радецкий ежится, поднимает воротник шинели. Парило от разгоряченных конских крупов. За коляской рысил конвой из донских казаков… Мысли снова вернули к разговору с великим князем…
— Вы не правы, Федор Федорович, — главнокомандующий прошелся по кабинету, — Гурко имел не лучшие условия, начиная штурм гор. И армия Шакир-паши, и вся Софийская группировка не слабее армии Вессель-паши.
— Сегодня Сулейман-паша уже извлек для себя урок прорыва, минуя Араб-Конак, и непременно учтет его в случае нашей попытки перейти Центральные Балканы…
Ах, если бы ему, генералу Радецкому, да на поле боя, чтобы видеть войска, как на шахматной доске фигуры. Кто когда упрекнул бы его, Федора Федоровича, в недостаточной храбрости? Но перевести огромный Балканский отряд через горы зимой, мыслимо ли?
Но главнокомандующий наседал:
— Государь требует от вас активных действий.
— Ваше высочество, почему мы не можем принять фланговый удар?
— Как вас понимать?
— Рущукской группировкой.
Великий князь усмехнулся:
— Вы хотите, чтобы вам причитающееся принял на себя цесаревич? Мехмет-Али-паша располагает силами, не уступающими Александру Александровичу. К тому же слишком крепкий орешек мы оставляем в центре, и Сулейман-паша сумеет кинуть Вессель-пашу с частью таборов в тыл Гурко. Нет, Федор Федорович, ваше предложение нереально. А вас мы усилим резервами, придадим пехотную дивизию и три полка 1-й кавалерийской дивизии. Тем самым ваши силы возрастут вдвое по сравнению с Вессель-пашой. — Главнокомандующий подошел к карте, пригласил Радецкого. — Подойдите сюда, Федор Федорович. Мы предлагаем наступать двумя обходными колоннами. Правую возглавит генерал Скобелев, левую — Святополк-Мирский. Скобелев от Габрово поведет отряд к Имитли, Святополк-Мирский — от Тырново к Янине. Затем совместным ударом они овладеют селами Шипка и Шейново, окружив и пленив группировку Вессель-паши.
— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — проворчал Радецкий.
— Не брюзжите, Федор Федорович. С подробностями вас ознакомит Артур Адамович. Но помните, выступать не позже начала января… Это задание не только мое, но и государя…
Поближе к Тырново места потянулись белее пологие. Городок открылся издалека куполами церквей и мечетей, улицами из каменных одно- и двухэтажных домов. По Янтре плыла ледяная шуга.
Радецкий продолжал думать: «И на завтра вызвать Скобелева и Святополк-Мирского, поставить перед ними задачу, определить количество колонн».
Генерал потер лоб. В его голове держались номера всех вверенных ему частей, их состав, и потому даже без штабных работников он на ходу мог приблизительно назвать, кого выделит в правую колонну, кого в левую. 16-ю пехотную дивизию, 9, 11, 80-й батальоны, три полка 1-й кавалерийской дивизии да 9-й Донской казачий полк — Скобелеву. К нему же дружина болгарских ополченцев и две роты саперов… В левую колонну войдут три полка 9-й пехотной дивизии, 4-я стрелковая бригада, 83-й Донской казачий полк и саперная рота. А из резерва главнокомандующего придать Святополк-Мирскому 30-ю пехотную дивизию.
— Мда-а, — сам себе сказал Радецкий, — соединения внушительные, действуй они по фронту. А переправлять через горные теснины, по бездорожью — ох-хо, — Федор Федорович вздохнул. — Все в руке твоей, Господи!