— Лорд Гурон. Вы отказываетесь от моего дара?
— Да, — резко отвечает Гурон. — «Честь Макрагга» — могучий военный корабль, в этом нет никаких сомнений. Он также служил Ультрамаринам в течение десяти тысяч лет, и зловоние их праведности будет впечатано в его металл. Полагаю, Жиллиман не оставил экипаж — если оставил, то они не будут служить вам, а если нет, то корабль не будет вам подчиняться. Сам дух машины обратится против вас.
— Жалкие люди, оставшиеся на борту, бесхребетны, и корабль доставил нас сюда достаточно легко, — говорит Вернгар, и впервые в его голосе звучит желание оправдаться.
— Да, думаю, так оно и было! — возражает Гурон. — И, если бы ты приказал ему открыть огонь по Призраку Разрушения, думаю, он бы тебе подчинился! А если бы ты попытался нацелиться на имперский корабль, я бы предположил, что прицельные ауспексы были бы менее чем бесполезны. — Он хмыкает. — Это могучий трофей, и, возможно, он станет отличной приманкой, но пройдет немало времени, прежде чем я доверю этому кораблю сражаться за нас.
Гурон замечает, что Вальтекс кивает, ибо Магистр Кузницы согласен с его оценкой. А вот Кузнец варпа Туразан выглядит задумчивым. Возможно, он размышляет о том, как бы помериться силами с машинным духом «Чести Макрагга», но Гурон не хотел бы заключать пари. Туразан — мастер слияния колдовства и машины, и мало кому удается лучше развращать технологии Империума, но линкор класса «Глориана» такого возраста и происхождения — совсем другое дело. Тот факт, что сам Жиллиман использовал его в качестве своего флагмана во время Великого Крестового Похода и Ереси Хоруса, — не просто мелочь: «Честь Макрагга» не признает авторитета того, кто не является слугой ее повелителя. Ее нужно сломить, и слом может стать делом всей жизни.
— Тогда я благодарю тебя за этот великий дар, повелитель, — с поклоном говорит Вернгар, и Гурону приходит в голову, что, возможно, его все-таки переиграли. Теперь Вернгар получит свои трофеи, а корабль, возможно, и не послужит ему сразу, но все вещи со временем можно испортить. Если Туразан вмешается, чтобы ускорить дело, Вернгар сможет укрепить власть и влияние среди своих коллег и их последователей. Красных Корсаров, как и их имперских коллег, держит вместе паутина влияния, власти и преданности; однако, в отличие от лоялистов, эти нити могут перемещаться и смещаться, а не оставаться привязанными к рангам.
Существует не так уж много Имперских Орденов, в которых должность магистра может быть оспорена, поскольку она обычно освобождается только после смерти занимавшего её. Гурон знает, что и его должность будет освобождена только со смертью, но эта смерть может наступить как от руки имперского ассасина или болтерного снаряда лоялиста, так и от руки его собственных подчиненных.
— Вернгар, — прохрипел он, и Апостат выпрямился.
— Да, повелитель?
— Где ты был с тех пор, как Жиллиман ускользнул из твоих лап?
Взгляд Вернгара не дрогнул.
— Некоторое время мы были заняты защитой Чернокаменной крепости и самих себя. После бегства Жиллимана Скарбранд и Судьбоплёт вновь обрушились друг на друга, и мы оказались в гуще этой схватки. После этого мы пытались пробиться сюда, но, — он разводит руками, — похоже, что иногда варп бывает столь же непостоянен для слуг Истинных Богов, как и для тех, кто все еще поклоняется Императору.
Гурон посмотрел на него. Вернгар вернулся не с оборванной, израненной в боях толпой, а во главе хорошо оснащенного военного флота. Он укрепляет свою власть после неудачи, и это отнюдь не неразумный поступок, ведь возвращение на Новый Бадаб в слабом виде стало бы приглашением для другого амбициозного корсара, который попытался бы его сместить.
— Помни, — говорит ему Гурон. — Если я решу, что мне нужен этот корабль, я заберу его у тебя.
Выражение лица Вернгара не меняется, но он слегка кивает.
— Понял, повелитель. Конечно.
Гурон еще несколько секунд не сводит с него взгляда, затем прерывает его и нажимает на руну, активирующую гололитовый стол. Он оживает и извергает в воздух облако световых точек: галактическую карту. Огромный зеленый разрыв Цикатрикс Маледиктум проходит почти от края до края, где-то толще, где-то тоньше, но все равно делит галактику на две части. Хотя он берет начало от Ока Ужаса, наибольшее пятно гигантского разрыва находится вокруг Мальстрима, расположенного гораздо ближе к галактическому центру.
— Вот оно, творение рук Воителя, — объявляет Гурон, проводя Когтем Тирана по гололиту и позволяя свету играть на почерневшем, покрытом язвами металле его пальцев. — Мы задержали Жиллимана, но он ускользнул от нас, и вы можете быть уверены, что Абаддон узнает об этом. Так что теперь перед нами стоит вопрос: как лучше всего обратить ситуацию себе на пользу? Сплотимся ли мы под знаменем Разорителя и присоединимся ли к нему, когда он снова будет бить по стенам Терры?