– Да, там, в углу, поищите получше.
– А не хотите выползти на чашку чая?
– Обсудить прогресс в индустрии секс-игрушек? Нет, спасибо, – отрезала я.
Любила я так бить сразу в глаз: куча вопросов отпадала, да и собеседник с лопаток пока поднимется, там и я уже соображу, что делать.
– София, ну вы же не такая, какой хотите показаться.
– Думаете, что знаете меня? Хотите сделать из меня клиентку?
– Друга, Софа, просто друга. Как прошел разговор с Лизой?
Я замолчала.
– Сомневаетесь в ней? А она хорошо врет, вот только поступки краше слов. Не хотите поделиться?
– Нет, я занята, простите! – И пока Ваня не успел вставить свои два слова, я выпалила: – Хорошего вечера.
И повесила трубку.
Знаю, что только что подтвердила догадки гуру любви. Знаю, что сама дала повод думать, что не справляюсь с ситуацией с Лизой.
Но я действительно не справлялась! Я не была всесильной, особенно с людьми, которые находятся в ближайшем кругу. Самых родных и близких мы готовы оправдывать в своих глазах всеми правдами и неправдами.
А спустя два дня мы полностью собрали кейс для мамы Милены. С девочкой мы дважды пересмотрели все, записали все факты, и я увидела, что она смелеет. Когда эмоции владеют нами, мы часто не можем рассуждать здраво, сомневаемся в себе. Но когда факты написаны на бумаге, то все куда как проще.
Мой учитель говорил: нет на бумаге – нет нигде.
И это работает.
– Милена, ты согласна показать все это маме?
– Да, – она отвечала часто односложно, все море невысказанных слов плескалось в глубине глаз девушки.
– Отлично. Завтра я подойду к ней после работы и попрошу уделить мне немного времени.
– Мне надо прийти?
– Нет. Первой реакцией твоей мамы будет отрицание – так работает наш механизм защиты, и ты можешь сорваться, не выдержать этого. А твоей маме нужно самой дойти на медленном огне внутренних рассуждений до всего.
– Ладно. – Челюсть Милены, казалось, свело от напряжения, а взгляд стал загнанным.
– Не представляй ничего. Не накручивай себя. Сейчас ты находишься уже в сжатом кулаке, его можно только раскрыть.
– А если мама не поверит? Если… перестанет со мной разговаривать? Б-б-бросит меня?
Я содрогнулась, сглотнула вязкий ком прошлого.
– Судя по информации о ней, такое маловероятно. Но даже если случится самый худший сценарий, твой мир не рухнет: я держу небосвод. – Я улыбнулась девушке, не видя перед собой ее лицо.
Я видела свою боль двадцатилетней давности.
– Я вас слушаю. – Мама Милены смяла ремень сумки так, что заскрипел кожзам.
Она сидела за столиком с настолько ровной спиной, что хотелось поднести уровень и посмотреть, насколько она идеально перпендикулярно полу.
Опрятная женщина с усталым взглядом – таких тысячи. Напряженный взгляд по сторонам говорил о том, что женщина редко бывает в заведениях, а до меню так вообще боится дотронуться.
– Черный чай пьете? Не против Эрл Грея? – спросила я, и женщина сдержанно кивнула, косясь на подходящего официанта.
Я сделала заказ, не обременяя его лишним.
– Я здесь только потому, что Милена попросила. Но так и знайте, я все записываю на телефон. Так что если вы мошенница, то нам лучше на этом и распрощаться.
– Отлично. Я рада, что вы можете постоять за себя. Знаете, ваша дочь тоже воспользовалась этим правом и просит меня кое-что показать. Это важно для нее. Что скажете?
– И что это? Снова заграничный лагерь? Еще один кружок? Хоть бесплатный? Дома вообще не бывает! – Женщина опустила взгляд и тяжело выдохнула осуждение.
– Нет. А вы никогда не думали, почему она так хочет уйти из дома? – Я кивком поблагодарила официанта и разлила чай по чашкам.
На ум пришло, что я делаю так же, как Ваня. Невольно его скопировала, потому что сама обычно редко встречалась с клиентами. Это была работа Лизы, как моего официального “лица”.
– Типичный юношеский максимализм. Мы с отцом для нее динозавры. Никто ее не понимает, никто не любит.
– Взгляните на это. – Я протянула телефон с наушниками. – Нажмите на плей, когда будете готовы.
Женщина поджала губы, состроив недовольную гримасу, посмотрела на протянутый телефон и неуверенно его взяла.
К чаю она так и не притронулась.
Воспроизведение началось, и сначала лицо матери Милены не выражало абсолютно ничего. Потом легкая морщинка залегла на лбу, а после брови медленно поднялись. Лицо вытянулось, она стала чаще моргать, а потом, не досмотрев, сжала телефон в руках, стянула наушники и зло посмотрела на меня.