Блондин открыл рот, но не сказал ни слова. Лиза присела рядом со мной и схватила за руки, а я не могла разжать кулаки. Ваня озвучил причину той самой ментальной занозы, что я чувствовала, но не понимала. Незнакомец действовал слишком точно!
Но кто же мог желать мне зла настолько сильно?
***
– Он не сдаст заказчика. – Ваня поднял голову к звездному небу над отделением полиции и почесал свои запястья. Он будто обращался сам к себе, но я-то знала, что адресовано это мне.
– Не бойтесь обращаться ко мне прямо. Я не настолько изолирована от мужчин. Он просто ударил по самому больному. – Я встала рядом с гуру любви и сложила руки на груди.
Дверь позади хлопнула, и я торопливо спустилась на пару ступеней вниз, резко обернулась и с облегчением увидела, что это полицейский вышел покурить.
– Его продержат до утра. Можете не беспокоиться. – Ваня спустился лишь на ступеньку, по-прежнему глядя перед собой.
– Спасибо! Вы сегодня дважды спасли меня!
– У меня была скучная компания. Я как раз хотел размяться!
Лиза – скучная компания? Да она же может говорить обо всем на свете и с кем угодно! Они должны были обсудить между собой предстоящий батл коучей, а это как минимум интересно!
Ваня впервые посмотрел на меня за то время, что мы вышли из отделения полиции.
– Этот враг рядом с вами. Возможно, самый близкий, которого вы даже не можете представить. Он знает ваши самые слабые стороны и точечно ударяет по ним. Подумайте, кто это может быть. Кому это выгодно. Не вычеркивайте самые невероятные варианты. И еще запомните: кто будет проявлять больше показного сочувствия, тот, скорее всего, неизвестный.
Я с трудом сглотнула, чувствуя желание вздрогнуть плечами от анализа моей личности. Хотелось в ответ проанализировать его с головы до ног, выдать Ване что-то гневное, но я буквально за шиворот оторвала себя от анализа мужчины.
Нет, это неправильно, меня просто сильно задело внутри случившееся, вот я и воспринимаю совет Вани как попытку проникновения под кожу.
– Я подумаю над вашими словами. – Я в ответ прямо посмотрела в темные глаза Вани, стараясь показать, что я не боюсь, что я сильная состоявшаяся женщина.
– Не воспринимайте меня как врага, раз я стал свидетелем неприятности. Вы умеете справляться с паническими атаками, вы большая молодец. Многие вообще не знают, как выбраться из болота дрожащего ожидания следующей, а вы и причину знаете, и не избегаете ее! Обращались к психологу?
Я не знала, что сказать. Соврать? А надо?
Ваня не подходил ближе, но я хорошо заметила, как изменился его взгляд.
– Или вы сами и есть тот самый коуч “Пикапа для дам” и вам не нужна помощь специалиста?
Меня словно в криокамеру поместили.
Как? Вот как он все понял?
И такой спокойный, смотрит, дружелюбно улыбается.
– Вы о чем?
– Если хотите, я сразу отрежу хвост, долго не дергая за него: будьте осторожны со своей подругой, которая прикрывает вас. Имплант-семерку дам – это она заказчик вашего сегодняшнего ада.
Меня будто с размаху шипастой дубиной по спине ударили. Воздух будто вышел из изрешеченных легких со свистом возмущения:
– Следите за тем, что говорите! Лиза со мной прошла все круги ада. Она никогда так не поступила бы. Нельзя судить о людях так поверхностно! –
– Отрицание, – кивнул Иван, чем вывел меня из себя.
– Мните себя гуру анализа? Считаете себя великолепным профайлером? Может, в спецагенты пойдете? Таких там ценят.
– Гнев. – Ваня сложил руки за спиной в замок.
– Кто угодно, но не она.
– А вы подумайте, кто знал еще. Скорее всего, вы мало кому рассказывали об атаках, а в особенности об их природе происхождения. Кому, как не ей, вы доверили все самое сокровенное? Знаете, что преступники в основном – это не неизвестные люди, таинственные парни в плащах, а те, кто ест с нами за одним столом, гуляет на детской площадке, работает в одном помещении с нами и мило подносит кофе. Те, кто просыпается с тобой по утрам в одной постели или делит чашку ароматного чая по вечерам за личной беседой.
Полицейский, о котором мы с Ваней совершенно позабыли, согласно крякнул позади нас:
– Правду глаголешь, дружище! Самые жестокие преступления совершают маньяки и родные. Киллеры точны, как нож. Минимум усилий, максимум результата. А вот двадцать ударов в грудь – это только что-то личное.