Он подошел к молодому человеку, тот стремительно отступил, продолжая кричать, чтобы он остановился.
— Что вы злобитесь? Мы не сделаем вам ничего дурного. Мы просто хотели бы попросить воды.
— Мы не желаем, чтобы приближались к нашей воде. Мы ничего ни у кого не просим, пусть и у нас не просят.
— Мне кажется, что это для вас слишком сложно, — ответил Анджело, — но у меня нет ни малейшего желания добавлять неприятностей ни вам, ни вашим домашним. Есть тут поблизости другой источник, где мы могли бы наполнить свою кастрюлю?
— Идите в деревню.
— Ну тогда не взыщите. Я не намерен отправляться к дьяволу, если кому-то вздумалось меня туда послать.
Он спешился, не обращая внимания на ружье, и подошел к своей спутнице.
— Передайте мне, пожалуйста, кастрюлю, которая привязана к вашему багажу.
Развязывая узлы, она шепнула ему:
— У меня есть еще один заряженный пистолет.
Он тихо ответил:
— Это не нужно.
— Вот моя кастрюля, — сказал он, ставя ее на землю в шести шагах от молодого человека. — Мне совершенно незачем приближаться к вашей воде, но мадам хочет пить, и я тоже. Если у вас есть хоть на грош здравого смысла, вот что вы сделаете. Наполните сами свой кувшин, только из трубы, пожалуйста, а не из водоема, и сами же вылейте его в нашу кастрюлю.
По охотничьей куртке и сапогам Анджело заключил, что это, должно быть, хозяин владения; но с другой стороны, тот был небрит, грязен и с ружьем. И тут же подумал: «Я был еще грязнее, чем он, на крышах Маноска, но у меня ничего не было. А он мог спокойненько в меня выстрелить. Я ведь шел прямехонько на ружье». Но вслух вызывающе добавил:
— Коль скоро вам угодно быть моим слугой.
— Повидали мы тут важных господ, сыты по горло.
— Кто это мы? — еще более вызывающе спросил Анджело.
Мужчина проворчал что-то в ответ, но сделал то, о чем его просили.
— А теперь положите ружье на землю, — сказал Анджело, — и стойте в десяти шагах от него, пока мы не уедем.
— Я не буду стрелять, — ответил мужчина, — уходите.
Приняв свой самый что ни на есть английский вид, Анджело небрежно кивнул головой. Он перелил воду из кастрюли в бурдюк из козлиной кожи, снова сел в седло и, пропустив свою спутницу вперед, удалился, обеспечивая ее отступление.
Посреди виноградника они обнаружили проселочную дорогу, которая вела к узким, густо заросшим ложбинам. Они ехали не останавливаясь, пока в конце концов не решили, что уже выбрались из этого владения. Тут начиналась ложбина, к которой спускалась дорога. Они развели огонь у откоса и наконец-то смогли поесть и попить.
Они сидели тут уже около часа, разморенные после трапезы, состоявшей из хлеба и чая, когда послышался цокот копыт. Приближавшийся всадник был, без сомнения, драгуном. На нем была красная венгерка.
— Останемся на месте, — сказал Анджело, — он один, и я его стою.
Это был не просто драгун, а капитан. Один в чистом поле, он держался как на параде — высокомерно и неестественно. Он старался, чтобы его воскресный плащ развевался на ветру. Он проехал не поклонившись.
Было по-прежнему очень темно, небо затянуто тучами. Как бывает перед дождем, полный покой воцарился в природе, все замерло — от самой тоненькой травинки до последнего листа на вершине деревьев.
Анджело попросил разрешения закурить свою маленькую сигару.
— Они очень красивые, — сказала молодая женщина.
— Они очень хороши, но мне еще нравится, что они тонкие и длинные. Если вы хотите спать, поспите, а я покараулю, если же нет, то, пожалуй, есть смысл устроить военный совет. Правильный ли мы выбрали путь?
— Прежде всего надо знать, где мы.
— Не знаю. Мы узнаем это в следующей деревне. У вас был какой-то конкретный план?
— Прежде всего, просто уехать, но это уже сделано. Потом, как я вам уже говорила, у меня была мысль укрыться у моей золовки, в Тэюсе около Гапа. Я поняла, что нужно избегать больших дорог из-за всех этих патрулей. Однажды я проезжала с мужем по горам с этой стороны. И вот теперь невольно вернулась сюда.
— Если вы знаете местность, это многое упрощает.
— Я совсем ничего не знаю. Мы ехали большей частью ночью в наемной карете. Так что я запомнила пейзажи, а не маршрут. Я знаю, что тут есть деревни Руссьё и Шовак, потому что мы там ночевали, но это нам почти ничего не дает. Я знаю, что места здесь бедные и пустынные — потому я сюда и направилась. Где-то тут есть довольно большое село под названием, кажется, Саллеран или что-то в этом роде. Вот и все, что я знаю.
— Это лучше, чем ничего, — ответил Анджело. — Все-таки кое-какие ориентиры. Я могу вас проводить до Тэюса. Мне ведь тоже в ту сторону. Думаю, что так даже лучше. Однако нам нужно найти местечко, которое называется Сент-Коломб.
Он вытащил из кармашка листок бумаги, на котором Джузеппе нарисовал свою знаменитую карту.
— Имея эту маленькую карту, зная название и расспрашивая крестьян по дороге, я думаю, мы сможем туда добраться. Это, кажется, какое-то уединенное место в ущелье, как раз та самая пустыня, о которой вы мне говорили. У меня там встреча с моим молочным братом и его женой, которые остались в Маноске и должны присоединиться ко мне, уладив кое-какие дела. Нас будет четверо, и с неприятностями будет покончено.
— Вы плохо обо мне думаете из-за этого выстрела, — сказала молодая женщина. — Я считаю, что до сих пор у нас было не так уж много неприятностей. Мало того, что я почти предчувствовала встречу с вороной, я ожидала всяких столкновений и при этом рассчитывала только на себя. Раз вам это нужно, я поеду в Сент-Коломб, и даже с удовольствием.
— Мне и в голову не приходило плохо о вас думать, — ответил Анджело, — а посему дайте мне ваш пистолет, я перезаряжу его.
— Я сама это сделаю. Я должна быть уверена в своих выстрелах.
Она вынула из сумки все необходимое и очень ловко справилась со своей задачей. Она насыпала пороха даже чуть больше, чем нужно, а к пуле добавила еще и маленькую дробь.
«Не следует пробуждать в ней героические порывы, — подумал Анджело (когда речь шла о других, он был весьма проницателен). — Таким зарядом спокойно троих уложить можно».
Его также очень удивило, что она запросто, без всякой рисовки, по-солдатски разрывает пыж зубами.
— У такого заряда будет очень сильная отдача, — сказал Анджело.
— Но и славный выстрел, — ответила она. — Прежде чем я почувствую боль в руке, пуля уже отправится по нужному адресу.
После привала они двинулись в путь и спустились в ложбину. Дорога шла только вниз, петляя между густо заросшими склонами. Они вышли на равнину, поросшую бледным можжевельником.
Пройдя уже около пол-лье по этому пустынному пространству, над которым нависали тяжелые облака, они увидели, что навстречу им мчится лошадь без всадника. Они встали так, чтобы перегородить ей дорогу, но прямо перед ними она сделала резкий поворот и понеслась галопом через равнину. Нечего было и думать поймать ее.
— Это лошадь того драгуна, что совсем недавно проехал мимо нас, — сказал Анджело. — Стремена бьют ее по брюху. Как она сейчас понесет! Лошадь удирает от офицера — вот это здорово!
И он стал насмехаться над этим наглецом в военном мундире. Но четверть часа спустя они нашли капитана распростертым посреди дороги. Он лежал, уткнувшись уже почерневшим лицом в собственную блевотину. Помочь ему уже было невозможно.
Они пришпорили лошадей и довольно долго скакали крупной рысью.
Покрытая низкой растительностью равнина тянулась на три или четыре лье в длину. Перед ними, куда ни глянь, простиралась эта серая безрадостная пустыня, а впереди — скопление очень темных облаков, сквозь которые можно было различить черный силуэт горы. Они проехали мимо развалившегося, уже давно необитаемого дома. Крыша и стены его обрушились. Однако среди развалин маленького погреба были видны следы недавно разведенного между двух камней огня. Они услышали, как лает лисица, и наконец увидели чахлые поля, тщательно скошенный ячмень, миндальные сады, а на перекрестке — маленький водоем и три дома. Все три дома были пусты.