Она была вне себя и, как бык, кидалась на человека. Она уже сожрала своих поросят.
— Какая кладбищенская тишина! — сказал молодой человек.
Действительно, не слышно было ничего, кроме шелковистого шелеста крыльев безмолвно порхающих птиц.
— Я посмотрю, что там, — сказал молодой человек. — Оставайтесь здесь.
— За кого вы меня принимаете? — ответил Анджело. — Кстати, я тут уже был; это здесь я убивал крыс.
— Тысяча извинений, мой принц.
«Тебе не внушает доверия мой чистый сюртук, — подумал Анджело. — Ничего, ты увидишь, что я, не хуже тебя, не побрезгую его испачкать».
— Несомненно, все кончено, — сказал молодой человек, глядя на трупы. — Вы смотрели в углах? — Он заглянул в стенные шкафы, потом открыл дверь маленькой кладовки при кухне и стал шарить там, светя себе огнивом.
— Что вы там ищете? — спросил Анджело, который испытывал потребность говорить.
— Последнего, — ответил молодой человек. — Последний мог забиться в какой-нибудь немыслимый угол. Поскольку это тот, у кого еще есть шансы, именно его и нужно найти. А для чего иначе я здесь? Когда у них есть силы, они удирают. Клянусь вам, я находил их даже в зарослях дрока. В случаях же стремительного развития болезни они прячутся в самых немыслимых местах. Можете мне верить, я ведь не новичок. Я много говорю, не обращайте внимания. Это меня отвлекает. Вчера я весь день разговаривал сам с собой. Знаете, это ведь не весело — находить своих подопечных уже посиневшими в крысиных норах. Недавно в Монфроке я обнаружил одного из них на голубятне. Найди я его на четверть часа раньше, я бы хоть кое-что мог для него сделать. Но он слишком хорошо спрятался. Спасти я бы его не смог, но он бы не так мучительно умер. Ну что ж, здесь я ничего не нашел, кроме одной штуки, весьма ценной, старина, и для меня, и для вас, и для тех типов, которых нужно будет растирать.
Он вытащил из кладовки бутылку прозрачной жидкости.
— Водка, — сказал он, — будь она благословенна. Это можно позволить себе стибрить. Это лекарство. У меня уже давно не осталось ни опия, ни эфира. Есть еще только немного морфия, но я его экономлю. Могу вам признаться, лечение у меня нехитрое. Во всяком случае, это нам позволит делать великолепные растирания. Конечно, я предпочел бы найти что-нибудь съестное, но это табу. Говорите, говорите, это снимает напряжение.
Они обшарили весь дом сверху донизу. Молодой человек заглядывал в самые темные углы.
В одном из домов, стоявших на отшибе и куда Анджело еще не заглядывал, они нашли в кладовке человека, в котором еще теплилась жизнь. Он сидел скорчившись среди мешков с зерном, и изо рта у него извергалось нечто, похожее на рисовую кашу, которую Анджело уже видел во рту у трупов.
— Ничего не поделаешь, мы здесь не в игрушки играем. Берите его за плечи.
Они положили его на полу в кладовке. Пришлось силой распрямлять его скрюченные ноги.
— Выломайте мне палочку вон из того верескового веника, — сказал молодой человек. Потом вынул из своей сумки немного корпии, сделал тампон и очистил рот больного.
Анджело только раз, и то с большим отвращением, прикоснулся к больному, когда они вытаскивали его из убежища.
— Расстегните ему брюки и снимите их с него. Растирайте ему ноги и ляжки спиртом, трите посильнее, — приказал молодой человек.
Он влил немного водки в рот больному, в груди которого слышались то густые хрипы, то сухая икота. Анджело поспешил подчиниться. Он надувал щеки, сдерживая тошноту, поднимавшуюся из желудка. Он изо всех сил растирал тощие ноги и ляжки, остававшиеся холодными и синими, когда услышал голос молодого человека:
— Хватит, уже больше ничего не надо. Господи, ни один не доставит мне удовольствия позволить себя спасти. Эй, послушайте, — сказал он, — нужно делать только то, что необходимо.
Анджело не замечал, что все еще стоит на коленях перед трупом, положив ладони на тощие ляжки, испачканные молочным рисом.
— Вполне достаточно тех, у кого уже есть холера, и незачем пытаться самому подцепить ее, — сказал молодой человек. — Вы думаете, я мало таких видел? Налейте себе водки на руки и идите сюда. — Он высек огонь и поджег спирт на руках Анджело. — В нынешние времена лучше волдыри, чем понос. Впрочем, сжигаются только волоски. Не вытирайтесь, оставьте, как есть, и давайте выкурим на воздухе по сигаре. Мы это заслужили.