Благодарение богу, более легкие шарльеры, оснащенные пропеллерами с велосипедным приводом, значительно опередили своих неповоротливых собратьев и уже зависали над дорогой.
На головы русских посыпались оперенные стрелы.
Закричали люди. Заржали раненые кони.
Казаки кинулись врассыпную, уходя из-под обстрела, а потом, разворачивая злых горбоносых рыжих, буланых, соловых коней, стреляли из ружей и пистолей. Ветер сносил белые одуванчики дымков, но пули не достигали воздухоплавательных судов.
Леклерк улыбнулся.
— Приготовить бомбы!
Одетые в синие мундиры летуны начали передавать друг другу сорокафунтовые цилиндрические чушки с двухслойной оболочкой и начинкой из пороха и чугунных шариков. Не так давно их испытали в Пиренеях, полностью подавив сопротивление испанской герильи — на разбойников новое оружие произвело столь глубокое впечатление, что они выходили из лесов и ущелий сотнями, склоняясь перед Великой Империей. Теперь пришла пора и русским варварам ощутить на себе их разрушительное воздействие.
Издалека, от Смоленска, по полю мчались четыре пароконные повозки, на которых поблескивали стволы рибодекенов — здесь, в России, их называли «сороками».
Командир монгольфьера дал распоряжение передать флажками на землю — любой ценой не допустить приближение скорострельных и многоствольных орудий.
Конные разведчики, собравшись в кулак, пошли на прорыв, но увязли в казачьей лаве.
Первая «сорока», лихо развернувшись, дала залп. К счастью, мимо.
Зато второй повезло. Вырвавшийся вперед шарльер вспыхнул и, разламываясь в воздухе на кусочки, рухнул на землю. Остальные завиляли, стреляя по повозкам из всех видов огнестрельного оружия, имевшегося в наличии.
Русские канониры перезаряжали быстро.
Новый залп. За ним еще один и еще.
Огнем окутался шар второго шарльера.
Но звено, возглавляемое Леклерком, уже нависло над полем боя.
Полетели вниз стальные граненые стрелы.
Корпорал поджег фитили на первых бомбах и столкнул их по желобам.
Гулко рванул порох, расшвыривая по сторонам шрапнель. Благодаря мастерству Жака бомбы взрывались в двадцати-тридцати футах над землей.
В кровавую мясорубку попали и свои, и чужие. Литовские уланы, казаки, конные разведчики, французская пехота охранения, выбравшиеся из горящей «Grande tortue» механики и канониры. Только сухопутным дредноутам шрапнель не причиняла вреда. Ну, так на то их и строили — держать выстрел в упор не только из ружья-пистолета, но и из полевого орудия.
В это время шарльеры, умело лавируя в синем небе, поравнялись с русскими повозками. Полетели вниз ручные бомбы. Конечно, такого корпорала, как у Леклерка, ни у одного из командиров не было, но посеченные осколками кони закусили удила, понесли, не разбирая дороги. Одну повозку опрокинули, сломав дышло.
— Vive la France! Vive l’Empereur! — закричал Эжен Леклерк, взмахнув тесаком.
— Vive l’Empereur!!! — подхватила команда.
И тут сквозь всеобщее ликование прорезался одинокий голос впередсмотрящего:
— Russie volant! Attaque russe de l’est!
Леклерк приложил к глазу зрительную трубу. Зашипел от злости — утреннее солнце, немилосердно усиленное двадцатикратной линзой, казалось, выжигало мозг. Но черные точки махолетов, поднявшихся из-за дальнего леса, а теперь набиравших высоту, он различить сумел.
Проклятые русские варвары! Что за тупое пристрастие к летательным аппаратам тяжелее воздуха!!!
Хотя следовало отдать им должное — в отличие от монгольфьера машины русских не зависели от направления и силы ветра, а шарльеры превосходили подвижностью и маневренностью. Если добьются преимущества в высоте, воздухоплавателям «Великой армии» придется туго.
Эжен вздохнул, опасливо огляделся по сторонам и вытащил из внутреннего кармана мундира продолговатую черную коробочку. Понажимал кнопки, выдвинул блестящий щуп антенны.
— Анри, как слышишь меня, прием!
Послышался треск, потом сквозь помехи пробился искаженный до неузнаваемости голос:
— Слышу хорошо, прием!
— Разрешаю приступить к выполнению плана «Икс». Ответственность перед Центром беру на себя.
— Понял тебя. Приступаю.
Губы Леклерка исказила хищная усмешка, когда он убирал рацию в карман.
Смоленск слишком важен для планов Наполеона. Пусть сам император и не догадывается, что им управляют, словно куклой-марионеткой.
Свежий ветер, на высоте всегда сильнее, чем у земли, бил в лицо поручика Льгова, остужая разгоряченные щеки.
Акимов, Ильин и Славкин налегали на педали. Рыжий унтер Портков помогал им, не забывая управлять рулем, похожим на плавник здоровенной рыбищи. Сам поручик зорко поглядывал по сторонам, выводя «крыло» в атаку на вражеские шарльеры.