Старик не поддержал его шутку:
— А ты. молодой человек, видать, горазд людскую простоту в корысть для себя обращать! Тут, милая, все места заветные. Что ни шаг — то гриб, что ни поляна — ягодник… Не здешняя, видать, будешь?
— Из Ленинграда мы, на работу едем, — охотно и даже с гордостью ответила Лена.
— То–то. Сразу видать. К нам теперь многие из других мест едут. А по какой, позвольте узнать, специальности?
— Муж инженер, а я в школу направлена.
— Так–так. Учительница, наверное? Предметница или в начальные классы? Не физичка, случаем?
— Литератор, — улыбнулась Лена.
— Физика у нас недостает, — покачал головой дед, — Третий год не дают. Математичка по совместительству мучается, сорок часов нагрузка.
— Вы, дедушка, тоже в школе?..
— А как же? Двадцатый год, с самого открытия.
— Кем вы работаете?
— Ты лучше, милая, спроси, кем я не работаю. Все, что прикажут, то и делаю. Ночью — сторож, днем — вроде коменданта и конюха, летом — и маляром, и столяром, и овощеводом на пришкольном участке. Сейчас как бы завхоза заменяю. Даже учительствовать доводилось, пока мой предмет не упразднили.
— Упразднили? — удивилась Лена. — Какой же это предмет?
— Предмет–то важный!.. — старик прищурился и хитровато посмотрел на Лену. — Ты, поди, и не знавала этого предмета. Трудом он раньше назывался.
— Не застала, — простодушно согласилась Лена.
«Зачем она ввязалась в этот глупый разговор? — подумал Виктор. — Старик подсмеивается над ней, а она и не замечает…»
Но вмешиваться было неудобно, и Виктор отвернулся. За окном проносились все те же леса, мелькали телефонные столбы, трепетно дрожали в предвечернем мареве тонкие, низко провисшие ниточки проводов.
Телефонные столбы с черными двухэтажными цифрами всегда напоминали Виктору детство.
Он вырос в деревне. Ему было семь лет, когда мужики вдруг стали рыть за обочиной тракта небольшие глубокие ямы. Потом подвезли бревна и ровной линией вкопали их. Больше месяца сиротливо стояли эти столбы. Они успели потемнеть, высохнуть, начали трескаться на солнце. Провожая по утрам с бабушкой корову на выгон, маленький Витя спрашивал:
— Что это, бабушка? Зачем это?
Бабушка недовольно ворчала:
— Антихристова изгородь. Всю землю огораживают, прости нас господи.
Потом приезжие из города люди укрепили на столбах стаканчики, стали натягивать проволоку. Витя издали со страхом наблюдал, как парни с блестящими когтями на ногах («вот они, антихристовы люди!») подолгу висели на столбах, перекликаясь друг с другом. Парни ушли к соседней деревне, а Витя все еще не решался близко подойти к страшным столбам.
Слово «телефон» Витя впервые услышал от своего дружка школьника Вовки. Тот, узнав про «антихристову изгородь», загоготал на всю деревню:
— Это телефон, дура. В городе говорят — в деревне слышно. Понятно?
— А город далеко?
— Целый день на коне ехать надо.
Витя долго молчал, потом робко возразил:
—– А как же тогда слышно, если далеко?
Для Вовки не существовало неразрешенных вопросов:
— А так вот и слышно, понятно тебе. По телефону все слышно. За тыщу верст слышно.
— А как же слышно, если далеко?
Вовка презрительно щелкнул его по лбу, повел к сельсовету и через низкое окно указал на прибитый к стене ящик с двумя блестящими звоночками. А когда Витя после долгого молчания задал свой вопрос в третий раз, Вовка рассердился:
— «Как», «как»?! Понимать надо. Сказано тебе, что в каждом столбе сидит по маленькому человечку, они друг другу все и передают. Послушай, как они воют.
Почти силком он потащил Витю к столбу, прижал его ухо к шершавой поверхности.
Это было страшно, но убедительно. Столбы выли, пели, гудели человеческими голосами.
— Говорят, слышишь, говорят, — таинственно шептал Вовка, тоже приникая к столбу. — Здесь, брат, про все говорят, как кому жить, куда ехать, что делать.
Витя и сам уже различал еле слышный шелестящий шепот.
— Вов, а обо мне тоже говорят? — замирая от волнения, спросил он.
— А как же?! Обо всех говорят. Сейчас только плохо слышно. А вот ночью — все до единого словечка.
И верно: потом, преодолевая страх, Витя не раз подкрадывался ночью, приникал ухом к столбу. Проходила секунда–другая, и сквозь шум, гудение начинал слышаться чей–то незнакомый голос, тихо сообщавший, что к Вите возвращаются неизвестно зачем уехавшие так далеко папа и мама; что везут ему такой же пистолет, как у Вовки; что бабушка теперь не будет ругать его за то, что он много ест хлеба.
Позже, в школе, Витя узнал, что никаких человечков в столбах нет, но на всю жизнь осталась необъяснимая вера, что если приникнуть ухом к телефонному столбу и долго–долго слушать, то человеку откроются самые сокровенные тайны его будущей судьбы.