Гм, к рюмке или к завтраку?
Никита с Кирпичом сели за стол, быстро перекусили яичницей с сосисками.
— Ну, всё! — Чмокнув жену в щеку, Кирпич потянул за собой гостя — на выход, на выход. — Пошли, пошли! А то меня в этом доме совсем зади… дискредитируют! В твоих глазах!
В глазах Никиты Кирпич дискредитировал сам себя, похлеще кого-то стороннего.
— Понимаешь, Никит, она меня пилит, а я не виноват! — уже в коридоре застегивая рубашку, на ходу Кирпич стал сам себя реабилитировать. — Как не пить, если каждый день вынужден спаивать всех подряд: милицию, чекистов, чиновников, бандитов, военное начальство из академии. Я же еще и охранным предприятием руковожу. Ну, по умолчанию, конечно, как бы нелегально… Мороки уйма, что ты!
— Погоди, Вовк! Мы правильно идем?
— Правильно, правильно! Верной дорогой идете, товарищи! Нет, вот ты скажи, как жить-то?! На жалованье полковника, да с двумя детьми, да с женой-домохозяйкой, да в Москве!
— Мы верно движемся? В «Эрмитаж»?
— В «Эрмитаж», в «Эрмитаж»! Думаешь, я совсем ку-ку?! Я тебе больше скажу — нам не в питерский Эрмитаж, где «Даная», а в московский, где садик и товарищи по оружию… Потому что мы — в Москве! Молодец я? Соображаю?
— Молодец. Соображаешь. Нас в метро пустят?
— В метро-о? Да ты что?! Посмотри на меня! Какое метро?! И… под землю всегда успеем. И чем позже, тем лучше! Не-ет, мы сейчас на автобусе пару остановок, потом пешочком чуток… О! Автобус! Наш! Сели!.. Нет, ты слушай, Никит! У меня же риск — каждый день! Курируем игорные заведения, рестораны, гостиницы… много чего еще. На той неделе одного моего охранника подранили из обреза. Позавчера другого моего хлопчика рубанули — топориком в спину, насовсем, бля!.. Вот мы хлопца поминали-хоронили и напились… Да в меня самого! И стреляли! И гранату под машину подбрасывали! Не, если б хотели убить — убили бы. Так, предупредили…
Пассажиры автобуса каменели в тщательно демонстрируемом равнодушии — Кирпич громкость не убавил, говорил в прежний полный голос. И облегченно выдохнули только когда жутковатый шумный верзила засёк: «О! Наша остановка! Выходим!» — и вышел.
Теперь, значит, еще пешочком чуток?
— Вовк, нам куда теперь?
— Туда! — уверенно махнул Кирпич неуверенной рукой. — Да ты не дергайся, Никит! «Автопилот» не подведет!
М-да?
Да. Как ни странно, «автопилот» не подвел. Вот ты какой, сад «Эрмитаж»!
На входе патруль проверял документы, расспрашивал о цели прибытия. Документы в порядке, цель прибытия очевидна — судя по уже достигнутому состоянию души и тела. Проходите. Добро пожаловать!
— Видал? Как только генералы на мероприятии собираются «нарисоваться», так патрули просто косяками, косяками! — Кирпич усмехнулся почти трезво.
— А что, и генералы — сюда? — Никита недовольно поморщился.
— Три бывших комдива, Никит! Они теперь большие люди в Министерстве Обороны. Ну что, пойдем поздороваемся?
Никита еще больше поугрюмел:
— Да, в принципе, Вовк, о чем с ними говорить? Я на прошлой встрече просил двоих о помощи, когда за штатом стоял без должности, а до пенсии — два года! Думаешь, кто-то пошевелился? Хрен с маслом! Поглядели свысока, пообещали и забыли. Только Султаныч, бывший начштаба, прислал полковника, тот с проверкой в округе был. И знаешь, что мне тот полкан предложил?
— Начальником санатория? Замполитом курорта? — подначил Кирпич.
— Ага! Как же! В Таджикистан, блин! Оказывать интернациональную помощь в погранотряде!
— Послал?
— Послал, в натуре.
— Молодец!
— Да нет… Потом подумал… Как раз там заставу разбили. Ладно, думаю, нужно ехать. Но вакантная должность там — только в Душанбе, психологом у зенитчиков. Ну, вообще-то… почему нет? Не по горам ведь опять бегать, там год за три, тройной оклад. Я и чемодан собрал, и из части меня рассчитали, и с семьей простился. Но кто-то из «старичков» уцепился за должность перед увольнением. В итоге, ушел я в отставку по сокращению штатов, еле до пенсии дотянул… И черт с ними! Зато теперь мне что генералы, что маршалы — не указ. Пенсионер, он и в Африке пенсионер! Давай свалим в сторонку, подальше от митинга и построения? Займем столик и накатим…
— Давай! Наш ты человек! — Кирпичу и так-то давно не терпелось опохмелиться. — Во-он тот столик давай! Тенёчек!.. — Он потрусил под развесистые ветки, стряхнул ребром ладони со стола прошлогоднюю опавшую листву, расстелил газету, достал бутылку водки «Черная смерть».
— Символично! — хмыкнул Никита. — Упьемся вусмерть?
— Ну не обязательно в нашу смерть. Сейчас кто-нибудь подрулит, послабее организмом.
Подрулит непременно. Отдельные несознательные ветераны банкет под сенью кустов уже начали, и парадный строй потерял еще несколько бойцов.
Когда Никита нарезал сало, колбасу и хлеб, к ним подковылял огромный парень со шрамом на щеке, в голубом берете, с палочкой:
— Пехота, десантуру примете?
— А то! Садись, брат, не перетруждай ногу! — Кирпич подвинулся на лавочке. — Держи стакан!
Десантник извлек из кармана поллитру, а из авоськи — помидоры и огурцы.
— Дмитрий. Панджшер, Восемьдесят шестой год. Бывший сержант. Ныне художник. Свободный художник… — уточнил.