Это действительно была, на первый взгляд, просто маленькая неприятность — ведь решение было у Ивана Терентьева, который через месяц должен был прибыть в Ленинград для официального предложения руки и сердца.
Месяц прошел как один день.
И вот долгожданная встреча любящих сердец.
— Иван! — взволнованно щебетала девушка, радостно улыбаясь и теребя рукав пиджака своей будущей половинки, — Правда же, мое решение просто великолепно и бесспорно? Ну, скажи же скорей. Правда?
— Дорогая Маша, — несколько озадаченно проговорил Иван, неодобрительно подёргивая роскошными усами, — Я, право, несколько удивлен. Ведь любой студент знает, что решения теоремы Ферма не существует, да и не может существовать. Как же ты, право…
— Стоп, Иван Терентьев, — безапелляционно перебил его голос, в котором уже угадывались предгрозовые нотки, — Оставь свое мнение при себе. А мне отдай МОЕ решение. И отдай немедленно!
— Но дорогая, — ошарашено промямлил уважаемый и заслуженный профессор, — Я искренне подумал, что это твоя предновогодняя шутка. Розыгрыш, так сказать. Ну, я и….
— Короче говоря, — пророкотал громовой раскат, и профессору даже показалось, что где-то совсем рядом сверкнули две голубые молнии, — Ты выбросил его? Выбросил? Выбросил?
— Ну, конечно, я…,- это были его последние слова в этом диалоге.
Вы знаете, что такое настоящий гнев?
Гнев ужасный, беспощадный, Гнев с большой буквы?
Если Вы не встречались с по-настоящему разгневанной советской комсомолкой, — Вы не знаете о гневе ничего.
Первый удар, нанесенный закрытым дамским зонтом, сбил с головы бедного Ивана его модную кепку; после второго разлетелся на тысячи мелких осколков его стильные очки, привезённые из заграничной поездки на какой-то научный семинар; после третьего… — впрочем, будем милосердны, — кровожадность ныне не в почете.
После этого инцидента о свадьбе и речи быть не могло.
Но вовсе не это беспокоило нашу воительницу.
Гораздо более важная и неразрешимая проблема стояла перед ней — в Ленинграде, в этом советском Мегаполисе, где, казалось бы, есть всё (в принципе, и при наличие нужных связей), невозможно было достать ни единой кружки, или там — бутылки, чёрного чукотского "негла". Даже связи нужные не помогали. А как без этого волшебного помощника вспомнить секрет решения Великой Теоремы?
Проблема разрешилась как-то сама собой.
Села Мария Николаевна на первый же пароход открывшейся Навигации и отправилась в экзотическое путешествие с конечной точкой маршрута в захудалом городке Певеке, что расположился где-то на самом краю земли.
А дальше случилось то, что случается в этих местах всегда и со всеми.
Полюбила молоденькая жительница Ленинграда эти благословенные края, да и забыла и о теореме Ферма, да и вообще — обо всех и всяческих теоремах.
А, кроме того, вышла замуж за морского бродягу Семёна Походню, который, к несчастью, лет десять тому назад сгинул где-то на просторах Океана — не вернулся старенький пароход "Красный Октябрь" в порт приписки.
Детей у них не было, но Мария Николаевна не вернулась на Большую Землю, живет себе в маленьком ветхом домишке, выращивает в самодельном парнике — на зависть местным клушам — гвоздики и тюльпаны, и каждое утро приходит на дальний причал — все ждет своего верзилу с двумя симпатичными шрамами на смуглом обветренном лице.
За это все жители этого городка ее безмерно любят и уважают.
— Вот так то оно, пацанчики. Вот она какая — Настоящая Любовь. Как же везёт некоторым. Как же везёт! — Проговорил Вырвиглаз, нешуточно растроганный собственным рассказом, не отрывая глаз от стройной женской фигурки, застывшей на дальнем краю причала.
По своему малолетству мы так и не поняли — а кому, собственно, повезло — в конечном итоге? Но спросить не решились.
— Ладно, орлы, хватит лирики, ей тоже меру знать надо, — совсем уже другим, обычным, голосом произнёс, поднимаясь на ноги, Вырвиглаз, — Нам уже пора — вертолёт отправляется через два часа. Как говорил один легендарный герой — "Нас ждут великие дела"!
Потом я про Вырвиглаза стишок один сочинил, ему по почте отослал. Пол года он на меня дулся, а потом ничего — оттаял.
Ну и что тут обидного — спрашивается?
Тоже мне — недотрога хренова.
Байка четырнадцатая
Фраер в белом костюме
Иногда, со Временем (как с философской субстанцией) происходят странные метаморфозы. Бывает, только Новый Год встретили, а уже снова — декабрь на дворе. И не произошло за рассматриваемый период ровным счётом ничего. А бывает — наоборот. Столько всего случилось, думаешь — года два прошло, не иначе. А посмотришь на календарь — ёлы-палы, и двух месяцев не набежало!
Странная это штука — Время.
Из Певека летим не очень долго, минут пятьдесят — строго на восток.
Вот она конечная точка нашего маршрута — посёлок Апрельский, где находится одноимённый прииск, и одноимённая же геолого-разведывательная партия.
Ничего себе — посёлок. Есть, конечно, и бараки разномастные — куда же без них, но присутствуют и современные пятиэтажки, есть типовая — совсем как в крупных городах — школа, детский садик. Даже немного расстроены — больно уж цивилизовано вокруг, не того ожидали.
Впрочем, вдоволь поудивляться не удаётся — наутро всех припахивают по полной.
Ребята получают спецовки и отбывают на свои объекты, меня же Вырвиглаз отводит в расположение полевого отряда, отъезжающего на "Жаркий". Скучно и обыденно представляет, подводит к невзрачному мужичку.
— А вот это, Андрюха, — говорит Вырвиглаз, — и есть твой прямой начальник, он же — наставник и учитель, он же — бурильщик шестого разряда, — Саганбариев Александр, для простоты — Шура Киргиз, или же, ещё короче — Шурик. А ты при нём будешь — "помощником бурильщика", разряда пока четвёртого только, но если заслужишь — повысим обязательно. Ты его, брат, слушайся, он лишнего не посоветует, а полезному чему — научит обязательно.
Шурик ростом ещё ниже меня, но гораздо плотней и в плечах пошире, глаза узкие-узкие, куда там японцам. Выглядит лет на двадцать пять, но, как выяснилось позже, ему уже за пятьдесят, даже внуки имеются.
И по национальности он вовсе не киргиз, а чистокровный бурят из Тувы.
— Ничего, Андрон, — улыбается мой новый мастер-наставник, демонстрируя редкие чёрные зубы, — Всё хорошо, однако, будет. Всему научим, всё покажем. Поработаем — денег заработаем. Доволен останешься, однако. Устанешь только сильно очень. Но это ничего — отдохнёшь потом, однако.
Едем с Шуриком на базу за железяками разными, коронками алмазными буровыми, план-наряд получаем, другие бумаги нужные.
Заходим в неприметный подъезд такого же неприметного здания. На втором этаже железная дверь с крошечной табличкой: "Первый отдел". Получаем инструктаж, подписываем какие-то документы — получаем допуск для работы на секретном объекте.