Вот тогда-то я и понял — это мы на Родину вернулись.
И Родина для меня — это тот Ленинград, восьмидесятых годов века ушедшего.
И, если что, именно его я буду защищать — до патрона последнего.
А особняки на Рублёвском шоссе — и не хочется вовсе.
Пусть хоромы свои Суки Рублёвские, Алчные, сами — на фиг — защищают.
Вот такой вот, блин непропечёный, — патриотизм.
Байка восемнадцатая
Последний Великий Поход
В моей жизни было множество рыбалок — успешных и не очень, летних и зимних.
Но эта — на месте особом.
Может быть потому, что в таком составе мы собрались в последний раз — уже через три месяца была Защита Диплома, разъехались все по стране большой, в экспедиции разные геолого-разведывательные, отдалённые.
А может — потому, что рыбалка эта получилась на удивление бесшабашной и какой-то бестолковой — относительно результатов конечных — а, может, и наоборот — успешной, как никогда. Это как посмотреть.
Конец февраля, студёная зима, последние каникулы. Выезжаем на Кольский полуостров, к моим родителям, со мной — Генка Банкин и Гарик, люди проверенные многократно, виды видавшие.
Папаня встречает нашу банду радушно, стол накрывает, но, узнав, что мы порыбачить приехали, удивляется несказанно:
— Вы чего, — говорит, — С ума сошли? Разгар Ночи Полярной, спит вся рыба по ямам, холод собачий на улице, снегу метра полтора навалило. Бросьте вы дело это бесполезное, только намёрзнитесь до посинения — понапрасну.
Но мы стоим на своём — хотим рыбы половить, и точка.
Отец отвозит нас до озера Коловица. Вылезаем из машины, ещё светло, утро как-никак, но мороз приличный — минус двадцать пять.
Надеваем лыжи, на плечи рюкзаки навьючиваем.
— Видите тот остров? — Наставляет папаня, — До него — километров семь будет. Идите к его левой оконечности. Дальше — строго в том же направлении, ещё километров десять — выйдите на берег озера противоположный. Там избу найдёте. Нормальная изба, только печка дымит немного. Вот около той избы и рыбачьте — в радиусе километра. Глубины там хорошие, до тридцати метров. В сезон, по весне — к майским праздникам ближе, там и голец крупный ловится, и налим, и окунь неплохой. Ну, удачи вам! Ровно через десять суток встречаемся на этом же месте.
Гул отъезжающей машины, остаёмся одни — бескрайняя белая гладь озера, покрытая чёрными точками островов, серая морозная полумгла.
Успеваем дойти только до намеченного ранее острова, неожиданно быстро темнеет, начинается метель. Дальше идём по компасу — час, другой, третий.
Но на противоположный берег озера выйти так и не удаётся, кругом по-прежнему только ледяные торосы. Замёрзли нешуточно.
Вдруг слева по курсу, в полной темноте — то ли замечаю, то ли просто угадываю — ещё более тёмное, практически чёрное пятно. Двигаемся туда. Оказалось — крохотный круглый островок — метров пятьдесят в диаметре, густо поросший тоненькими молоденькими сосёнками.
Выбираемся на островок, готовимся к ночлегу — других вариантов просто-напросто нет, метель усиливается.
С большим трудом разжигаем из молоденьких сосёнок костёр, перекусываем на скорую руку. Дальше всё просто — двое спят, один без устали топором машет, огонь поддерживает, через два часа — смена караула.
Наступает утро, светлеет, метель стихает.
Оглядываемся по сторонам — островок находится где-то на самой середине озера — откуда вчера пришли, куда идти дальше — полная непонятка, за ночь метель все следы напрочь замела. Хорошо ещё, что бинокль с собой был, через полчаса на одном из берегов чёрную точку, передвигающуюся чуть заметно, засёк — машина куда-то поспешает. Следовательно, оттуда вчера мы и причапали. Определяемся на местности, завтракаем, трогаемся дальше. Отойдя от островка метров на сто, оборачиваюсь. А островок то практически — голый, за ночь большую часть сосёнок вырубили и в костре сожгли. Жалко, конечно, да что делать то было, не замерзать же?
Часа через четыре добредаем до берега — нет никакой избы. Куда дальше идти — направо, налево? А тут ещё Гарик лыжу сломал, как назло, да и стемнеет скоро опять, — Ночь то Полярную никто не отменял.
Гарик остаётся на месте, костёр на всякий случай разводит, мы же с Генкой идём вдоль берега, на лево. Почему на лево? Потому что — по барабану.
Через час находим избу — макушка крыши из сугроба огромадного торчит.
Банкин без сил падает рядом с этим сугробом, дышит тяжело:
— Калориев мне, калориев! — Просит.
Быстренько ножом делаю в банке со сгущёнкой две дырки, протягиваю Генке.
Банкин за десять секунд поглощает свои калории, жадно заедает снегом, вроде ничего — оклемался.
Генка, с моей лыжиной на плече, уходит за Гариком, я же откапываю вход в избу, начинаю обустраиваться, дрова на ночь заготовлять.
Уже в сумерках приходят ребята, усталые до невозможности.
Печка, сложенная из дикого камня, первые два часа дымит нещадно — дверь открытой держим, потом камни нагреваются, печь дымить перестаёт, закрываем дверь — внутри постепенно теплеет.
В честь прибытия на место готовим трапезу королевскую — кулёш рыбацкий, долгоиграющий.
Кулёш рыбацкий следующим образом готовится. Берётся большое ведро — литров на десять-двенадцать (в избе как раз такое нашлось), в нём варится каша пшеничка — размазня, жидкая очень. Одновременно в ведро бросается мелко нарезанная жирнющая свинина, а за пять минут до готовности — щедро крошатся сосиски, сардельки и колбаса разная. Классная вещь получается — вкусная и удобная. Удобная — в смысле на всю рыбалку хватает. На следующий день разогреваешь, даешь прокипеть, ещё куски сосисок-сарделек каких добавляешь, ну, и так далее.
Остатки, в конце концов, самые мясные и вкусные получаются.
Плотно ужинаем, чаем крепким запиваем наваристый кулёш, закрываем печную заслонку, ложимся спать.
Мне то — хоть бы хны, — ложусь не снимая ватных штанов, в двух свитерах — чем теплей, тем лучше. А Гарику с Банкиным жарко, постепенно раздеваются до трусов, лежат на нарах и стонут, жару проклиная, наивные:
— Жарко очень, дышать нечем, воздуха бы свежего. Давай, может, дверь приоткроем?
На правах старшего по этой конкретной рыбалке, посылаю графьёв изнеженных на фиг и благополучно засыпаю.
Просыпаюсь от холода нешуточного. Ну, конечно, барон с маркизом всё же дверь приоткрыли, засранцы, — всё тепло за десять минут и вышло наружу.
Приходится вставать, заново разжигать печь. Долбаная печка опят дымит не менее часа, потом камни опять нагреваются, закрываем дверь — и всё начинается по новой, — любители свежего воздуха опять начинают роптать и предлагать "открыть на минутку дверь". Дурдом какой-то, право. Но усталость всё же берёт своё, успешно засыпаем.
Вот так всю неделю потом и мучились: то жарко, то холодно, то душно, то дымно.
С утра, даже не позавтракав толком — любой световой час дорог, отправляемся рыбу ловить, благо лыжи запасные для Гарика в избушке нашлись.
Усердно сверлим многочисленные лунки, меняем блёсна. Не смотря на все наши усилия, рыба клевать отказывается.
Усталые, как негры на хлопковых плантациях — в конце рабочего дня, возвращаемся на базу, без единого пойманного хвоста.