Помощник из него ещё тот — никак после долгого пребывания в качестве дембеля перестроиться не мог, — косил от всего при первой же возможности, — глубоко ему армия в подкорку въелась.
А вот на гитарке поиграть, песни о несчастной и неразделённой любви попеть — милое дело. Девицы к его ногам пачками падали и в штабеля укладывались.
А ещё Попович был не дурак выпить — желательно на халяву.
Посмотрел он на мои кухонные расклады, посчитал что-то, покумекал, и говорит:
— Напрасно ты столько денег переводишь, совсем напрасно. Ведь что в питании самое важное? Калорийность! Вот из чего ты на всю банду борщ готовишь?
Говядина на косточке — дорогая. А если бульон для борща из свиной головы варить? И
калорий ещё больше будет, и денег на бутылёк сэкономим.
Сказано — сделано. Мясо, парное молоко и прочие продукты нам каждое утро на лошади привозил Митёк — местный, вечно пьяненький мужичёк средних лет.
Дали Митьку заказ, через сутки получили свиную голову абсолютно невероятных размеров, и по отдельному заказу Поповича — двадцать банок грибной солянки и две литровых бутылки уксуса.
— На несколько раз хватит, — радовался рачительный Попович, — Главное, чтобы никто не догадался, а то и побить могут, с юмором у народа нынче плохо совсем.
Пока все были в поле — за шесть часов сварили крепкий бульон, а сваренную часть головы тщательно закопали на заднем дворе. Вывалили в кастрюлю с десяток банок солянки, добавили без счёта капусты, картошки, моркови — красиво так получилось.
Но неприятный запах из кастрюли портил всю картину.
— Точно, побьют, — грустил Попович.
Пришлось вылить в борщ литр уксуса — и тут случилось чудо, — вкус варева неожиданно изменился в лучшую сторону, даже пикантность какая-то появилась.
Усталая братва, заявившись на обед, справились с полной кастрюлей за считанные минуты, причём, девицы от мальчишек не отставали, и даже — нахваливали и пытались рецепт выведать.
— Завтра две кастрюли варите, — в конце распорядился Кусков, — Знатная вещь получилась.
Сколько свиных голов было съедено за этот месяц — не сосчитать, да и мы с Поповичем в накладе не остались. Вот только рецепт заветный мы так никому и не раскрыли — запросто побить могли.
В воскресенье объявили выходной. Кто-то на рыбалку ломанулся, кто-то отсыпался без задних ног. Мы же с ротмистром решили, на всякий случай, обследовать чердаки домов — вдруг, что полезное обнаружится, клад какой, или ещё что.
Чего там только не было: рваные полусгнившие верши, ватники и тулупы всевозможных размеров, старые кирзовые сапоги и многочисленные альбомы с фотографиями.
Почему же люди, уезжая, не взяли фотографии с собой? Или — никто и не уезжал вовсе, просто — перемёрли все от старости?
Нашлись и вещи, безусловно, могущие пригодится в хозяйстве.
Мне достался змеевик и несколько сорокалитровых бидонов. Ротмистр же нашёл старый, очень сильно заржавевший обрез.
Михась с Поповичем тут же залили в бидоны всякой всячины, сдобренной сахаром, — брагу поставили. Ротмистр сел приводить обрез в порядок — разобрал, тщательно смазал машинным маслом каждую деталь, и, даже, отрезав от старого валенка кусок войлока, занялся полировкой.
— Зачем это Вам, Вашбродие? — Не утерпел любопытный Попович, — Хотите, я по этому поводу весёлый анекдот расскажу? Про кота одного?
— Не стоит, кардинал, право, — откликнулся Кусков, — Есть у меня предчувствие, что этот ствол и пригодиться может, хотя патронов то и нет.
Как говорится в таких случаях:
"Предчувствия его не обманули".
Через неделю заехал к нам Комиссар, ну тот парнишка, который был самым главным по соревнованию этому, — всё что-то в своём блокнотике чиркал-пересчитывал.
И случилась у Комиссара с бригадиром Кусковым нестыковка — не совпадают цифры по собранной картошке, у Комиссара гораздо меньше мешков получается.
Чуть до драки дело не дошло.
— Ты, краснопузый у меня за всё ответишь, — орал ротмистр, размахивая кулаками, — Я покажу тебе продразвёрстку по полной программе!
— Оставьте, Кусков, ваши кулацкие штучки, — не сдавался Комиссар, — Как Вы с такими выражениями через месяц Ленинский зачёт сдавать собираетесь?
Так и не договорились ни о чём. Хлопнул Комиссар в сердцах дверью, сел на свой мопед "Верховина", и умчался куда-то.
А Митёк пьяненький, водитель кобылы, сидит себе на завалинке, и, так, между делом, говорит:
— Там у Поповича бражка подходит. Угостил бы кто меня — может быть, и раскрыл бы страшную тайну — куда картофель испаряется.