Ивин Александр
ГУСИ К ЧУЖОМУ ОБЕДУ
Требуются для интересной работы за рубежом бывшие «коммандос», десантники, военные специалисты. Тел.: Кэмберли, 3356.
Большинство этих людей оказались просто бандитами в униформе.
Бирмингем, декабрь 1974-го
Убийца неторопливо протер бритву полотенцем, полюбовался на отблеск лампы в стальном лезвии и снова посмотрел на мертвую женщину. Сегодня получилось красиво — обнаженная блондинка на розовой простыне и ярко-алое пятно на всю подушку. Он заглянул в её сумочку, сгреб несколько скомканных купюр (монеты не брал принципиально); поднял упавшее на пол одеяло, прикрыл им бедра убитой; перед уходом, не торопясь, выкурил сигарету и выключил свет. Рано утром ночной портье ушел на выходные, его сменщик закрытой дверью номера не интересовался, так что тело обнаружили только через трое суток.
Глава первая. Последствия первого шага
— Сэр, у вас на правом боку свежий шрам, массаж его не потревожит?
Массажистом в этой турецкой бане, спрятавшейся в переулках лондонского Сохо, работал невысокий мускулистый турок Абдулла; своим искусством владел вдохновенно — ещё его прадед начинал брадобреем в легендарных банях оттоманского Стамбула; мастерство передавалось от поколения поколению; переехав в Англию, семья продолжила традицию.
— Если не будете мять на этом месте ребра, я выдержу, — ответил уложенный на кушетку Боксон.
— Я буду осторожен! — заверил Абдулла.
Несколько минут он молча разминал распаренное тело Боксона, потом снова заговорил:
— Этот шрам очень похож на след от пули, а вот на левом боку у вас старый шрам от осколка…
— Вы разбираетесь в огнестрельных ранах, уважаемый? — спросил Боксон.
— Я воевал в Корее, сэр, и кое-что видел…
— Говорят, что на той войне в штыковом бою туркам не было равных…
— Истинная правда, сэр, поэтому мне так смешны кинофильмы про карате и кунг-фу — я видел китайцев в рукопашной — ничего особенного!..
Боксон понимающе усмехнулся, а Абдулла продолжал:
— У вас очень загорелое лицо и руки, вы, наверное, недавно вернулись из Родезии…
— Я вернулся сегодня утром, уважаемый, из Гватемалы…
— Было тяжело?
— На войне как на войне, — в пехоте легко не бывает…
— Да, сэр, вы совершенно правы!.. — Абдулла приступил к ногам Боксона, и тот почувствовал, как гнутся кости, потом турок сильно и осторожно промял в ступнях суставы, потом с нажимом провел ладонями от пяток до затылка. Пожалуйста, не пугайтесь, сэр, сейчас вы узнаете настоящий турецкий массаж… Мой отец, мир его праху, вставал на спину клиента ногами, а вы мужчина крупный, уверен, без усилий выдержите мой вес…
— Согласен!
Абдулла легко запрыгнул на спину Боксона, мелко перебирая ногами, пробежался вдоль позвоночника, потоптался на пояснице, также легко соскочил на пол. Боксон с шумом выдохнул:
— Отлично!
— Сейчас немного разгоним кровь, — сказал Абдулла, растирая Боксона легкими движениями, — а потом рекомендую откушать виноград и фрукты — в нашем заведении придерживаются заповедей пророка, и не подают вина…
Завернувшись в благоухающую чистотой простыню, Боксон блаженно разлегся в деревянном кресле на краю бассейна; турецкий мальчик принес поднос с фруктами; сладкий холодный виноград в сочетании с ненавязчивой восточной музыкой казался началом мусульманского рая. «Интересно, Абдулла действительно сделал мне турецкий массаж, или просто изобразил очередную псевдо-восточную легенду?» подумал Боксон.
В соседнем кресле отдыхал пожилой джентльмен, похожий на Невилла Чемберлена — такая же прическа, такие же седые усы. Джентльмен мог показаться спящим — глаза были закрыты, но время от времени, не открывая глаз, он точным движением брал со своего подноса очередную виноградину и отправлял в рот. Боксон последовал его примеру и тоже закрыл глаза. Настоящая турецкая баня своеобразный клуб, можно находиться в общем зале и быть уверенным — никто не нарушит душевного уединения.
Хорошее редко бывает долгим — через некоторое время от роскошной виноградной грозди осталась общипанная веточка. Съев ещё персик, Боксон заказал кофе и рахат-лукум. Кофе готовили тут же, в зале, на глазах клиента в одной из стенных ниш стояла жаровня с раскаленным песком; серебряные кофейнички, изрисованные арабскими письменами, источали такой восхитительный аромат, что бодрость возвращалась в расслабленное массажем тело ещё до первого глотка. Прозрачные ломтики рахат-лукума, обсыпанные сахарной пудрой, в сочетании с кофе убеждали, что жизнь прекрасна, что впереди ещё много радостных дней, и что за счастьем надо непременно заходить только в турецкие бани.