— Тина, — попросил секретаршу редактор, — срочно найдите мне Хэккета!
— Сию минуту, сэр!
Минута не получилась — с утра репортер Мелвин Хэккет в редакции не появлялся; вспомнили, что накануне в баре с каким-то американцем из «Вашингтон Пост» он хлебал виртуозные коктейли; выпили много, сейчас, наверное, отсыпается дома. К домашнему телефону Хэккета долго никто не подходил, наконец, в трубке зашуршало, репортер отозвался таким страдающим голосом, что секретарша не сразу решилась передать категоричность приказа, но Хэккет все понял правильно.
— Буду! — сказал он. — Через полтора часа — буду!
…Хэккет посмотрел на себя в зеркало. Небритая рожа, мешки под глазами, волосы всклокочены, как у пьяного хиппи…
«Где ты последний раз видел живого хиппи, Мелвин?» — спросил он сам себя. Вспомнил не сразу — почти год назад, светлой парижской осенью, на могиле Джима Моррисона, плакал, привязывая к памятнику пеструю ленточку, длинноволосый парень…
«Отлично, память возвращается…» — размышлял репортер, массируя подбородок электробритвой. В электрочайнике закипела вода, Хэккет бросил в чашку кубик бульона, залил кипятком. Пил медленно, потом сделал вторую чашку бульона, принял пару таблеток аспирина. Из кожаной шкатулки достал сигару, закурил. Через несколько минут в голове наступило просветление, а необходимая чашка кофе ожидалась в редакции. Энергичная прогулка от дома до метро, а редакция на Флит-стрит совсем рядом со станцией.
Хэккет вошел в отделенный от общего зала стеклянными экранами закуток редактора точно в указанное время — через полтора часа.
— Твое мнение? — редактор протянул пачку фотографий.
— Очень высококачественные снимки, — неопределенно отозвался репортер, наверняка японский объектив, «яшика» или «никон»…
— Его имя — Джозеф Стокман — что-нибудь тебе говорит?
— Безусловно! За одну-единственную чашку кофе я могу даже что-нибудь о нем рассказать…
— Ясно! Кофе потом. Джо Стокман занимался вербовкой наемников.
— Очень смелый мужчина!
— Да! Фотографии оставь себе, пригодятся. Через два дня — статья на половину полосы. Вопросы есть?
— Кто фотографировал?
— Дженкинс. Ещё вопросы?
— Кого нельзя трогать?
— Августейшее семейство. Все, материал мне на стол через сорок восемь часов!
«Итак, Джозеф Стокман… — Хэккет пил кофе, разглядывал фотографии, настраивал мысль. — Вербовщик… Как же ты так оплошал, приятель? По полу рассыпаны сигареты… Похоже, тебе позволили прикурить, и ты уже понадеялся на спасение, всегда ведь можно договориться…»
Мелвин Хэккет работал в криминальной хронике уже десять лет; начинал с черной работы — дежурил в полицейском участке; выезжал с полицией на тревожные вызовы; часто результатом бессонной ночи были всего лишь несколько строчек в общем перечне происшествий, но постепенно перо оттачивалось и последние два года Хэккету стали поручать серьезные статьи — с изложением контекста проблемы, её исторической ретроспективы и вероятного развития в будущем.
Прежде всего отправился в архив. Миссис Кроули, архивариус газеты, указала пальцем на табличку «Не курить!»:
— Постарайтесь соблюдать правила, мистер Хэккет!
— Непременно, миссис Кроули, и с глубочайшим к вам уважением, вы же меня знаете!..
В мае 45-го, у берегов Ирландии, муж миссис Кроули, лейтенант королевского флота, на своем маленьком тихоходном тральщике встретил отказавшуюся капитулировать нацистскую подводную лодку — одного из уцелевших «волков» стаи гросс-адмирала Деница. Германскому капитану позарез требовалось дизельное топливо для броска к Аргентине и он рискнул на абордаж. В коротком беспощадном бою погибли оба корабля и их экипажи. Маленький портрет в траурной рамке стоял на столе архивариуса. «Всего тридцать лет назад, — размышлял Хэккет, — это было всего-навсего тридцать лет назад! По масштабам мировой истории — краткий миг, по масштабам современного развития мира — другая эпоха… Но всегда видеть перед собой погибшего мужа?.. Наверное, мы привыкаем к портретам наших мертвых, как к рисунку обоев…»
Для построения логической структуры статьи Хэккет начал рисовать многоугольную геометрическую фигуру. Первая вершина — «Наемники». Когда-то организованные группы вооруженных людей, предлагавшие свои услуги всем, кто достаточно щедро заплатит, оказывали влияние на мировую историю — достаточно вспомнить, что армия Ганнибала, наводившая ужас на древний Рим, сплошь состояла из наемников западного Средиземноморья (карфагенскому полководцу, столкнувшемуся с весьма скупым финансированием своего воинства, пришлось начать войну с разграбления богатого иберийского города Сагунт, и лишь после этого, взбодрив солдат немалой добычей, двинуться в Италию; прижимистые же карфагенские купцы, в конечном итоге, доэкономились до разрушения Карфагена). В 1453 году отряд итальянских наемников успешно оборонял Константинополь от турок султана Мехмеда Великого, и только взаимное отторжение православной Византии и католической Европы позволило туркам сделать из великого храма Святой Софии не менее великую стамбульскую мечеть. Меркантильные французы создали в XIX веке специальное подразделение из наемных солдат — Иностранный Легион, это оказалось гораздо дешевле, чем истреблять в колониальных войнах граждан Франции. С 50-х годов XX века наемники стали постоянными участниками африканских войн — сначала их нанимали крупные транснациональные монополии, затем правительства государств. Непредсказуемые отряды наемных солдат стали силой, реально способной изменить политическую ситуацию не только в отдельной стране, но и на целом континенте.