— Джулия Вуд! — она протянула руку.
Боксон осторожно пожал её пальцы, но она вдруг задержала свою ладонь в его руке.
— У вас на руках мозоли, вы — яхтсмен? — спросила она.
— Нет, просто в последнее время мне приходилось подолгу перетаскивать разные железные предметы… — засмеялся Боксон.
(В Гватемале главным боевым инструментом Боксона был американский крупнокалиберный пулемет «Браунинг М-2», его вес в снаряженном состоянии около 60-ти килограммов. В походе, для перевозки этого оружия и патронов к нему, партизаны выделили двух осликов, но в бою быстрота маневра всегда осуществлялась переноской на руках, и чаще всего — бегом. Подобные упражнения, в сочетании со скудным партизанским рационом, очень способствовали укреплению мозолей на ладонях — совсем как у шахтеров и дорожных рабочих.)
— Видимо, такова специфика вашей работы?
— Почти что так, но на сегодняшний день — я безработный! — сознался Боксон.
— Неудивительно! — сказала Джулия. — Я за последний месяц тоже не продала ни одной картины.
— Что, на рынке живописи очередной спад?
— Скорее, подъем, но не в моем жанре.
— А на чем вы специализируетесь?
— На своем настроении!..
— И какое же у вас сегодня настроение?
— В синих и оранжевых тонах… — неожиданно грустно сказала Джулия.
— Наверное, это будет красиво… — предположил Боксон.
— Наверное… — она вздохнула. — В галерее «Шеллстоун», на Эбби-роуд, выставлено несколько моих картин, приходите посмотреть…
Они молча пили чай, потом Джулия спросила:
— На вас очень дорогой костюм и загар из Сен-Тропе, это нынче модно среди безработных?
— А разве загореть можно только на Ривьере? — улыбнулся Боксон. — Говорят, на побережье Ла-Манша тоже бывают солнечные дни…
— Бывают, но у ведь вас тропический загар, разве нет? Я — художник, цвет воспринимаю на уровне оттенков — в Англии так ровно и глубоко не загореть…
Боксон развел руками:
— Если откровенно, то несколько последних месяцев я действительно провел в Центральной Америке.
— Меня радует, что вы не называете конкретную страну, следовательно, мне не придется выслушивать рассказ о ваших заграничных впечатлениях — вернувшиеся из круизов иногда бывают так занудны… — Джулия отставила пустую чашку и выложила на стойку деньги за чай. — Простите, меня ждут друзья…
На сцене поочередно импровизировали два саксофониста, ритм задавал барабанщик, демонстрирующий особую виртуозность, контрабасист пытался вплести в общую мелодию гудение басовых струн и весь этот музыкальный ковер оказался отменно хорош.
— Скажите, Джулия, — спросил Боксон, — вы часто здесь бываете?
— Примерно раз в неделю, а что?
— То есть, если я буду приходить сюда каждый вечер в течении недели, то однажды обязательно встречу вас? — снова спросил Боксон.
— Да, наверное!
— Когда вы сочтете возможным принять мое приглашение на ужин?
Она пожала плечами:
— Когда у меня будет нужное настроение…
Боксон смотрел как она шла между столиков — в мокасинах у неё была мягкая походка, как у кошки — независимая и уверенная в себе. Наверное, это нелегко быть уверенной и независимой, когда за последний месяц не продано ни одной картины…
— Кто этот парень? — сверкая глазами от любопытства, спросила Джулию её подруга; они стояли у зеркала в дамской комнате джаз-клуба.
— Чарльз Боксон, — ответила Джулия, поправляя силуэт губ. — Больше я о нем ничего не знаю.
— Спроси у Барни — они точно знакомы, шептались о чем-то почти час…
— И что тебе сказал Барни? — спросила Джулия, понимая, что подруга уже все успела разузнать.
— Барни сказал… — подруга сделала многозначительную паузу. — Барни сказал, что с этим типом он познакомился в парашютном клубе! Представляешь толстяк Барни прыгает с парашютом!
Подруга визгливо хохотнула.
— Не смешно, — серьезно сказала Джулия. — Барни был десантником во французском Иностранном Легионе.
— О, тебе опять повезло! — ехидно сказала подруга.
— Да, особенно если учесть, — Джулия вытерла губы салфеткой и швырнула помаду в сумку, — что в этот чёртов Легион набирают отребье со всей Европы!..
Барни Кифф не позволил Боксону скучать в одиночестве — две симпатичные девчонки в затертых до белизны черных кожаных куртках радостно присоединились к двум бывшим десантникам, лихо пили пиво, жаловались на невообразимую скуку в «этой заплесневевшей пещере», предложили прогуляться куда-нибудь ещё. Барни отказался, сославшись на работу, Боксон указал на свой костюм: «Меня же неправильно поймут уже в метре от порога».