За гробом шла вся деревня. Шли не торопясь, разговаривая о чем-то своем, личном. Ухватив друг друга под руки, старухи шептались о внуках, о просмотренных сериалах, лишь Кубаткина Валентина тихонько плакала. А ее муж, еще не старый, крепкий, говорили, что из казаков, шел с грустным и усталым лицом, крепко обняв жену за плечи. Оба приехали в деревню около двадцати лет назад, завели хозяйство. А после, когда колхоз "Сталинский богатырь" приказал долго жить, купили почти за бесценок двух лошадок. Сейчас осталась только одна, но Василий Кубаткин, видно, помня свое казацкое прошлое, с ней почти не расставался. Он присматривал за кладбищем, косил траву, поправлял упавшие кресты.
- И как он лошадь свою на похороны не притащил? - ехидничала Иринка, - говорят, даже в избу ее пускает.
- Да ну, тебя - отмахивалась Настасья, - вранье это. Делать тебе нечего, слушаешь брехню всякую.
- Да, правда, не вру, - не унималась Иринка, - Нинка Стержакова говорила, да еще кто-то, так что не вру я.
Настасья ничего не ответила, лишь покачала головой, и женщина замолчала.
Идя в хвосте скорбной процессии, Настасья думала о том, что с возрастом начинаешь ко всему относиться проще. И смерть воспринимается не как чудовищное горе, а как естественный итог всей прошедшей жизни.
Оглянувшись, Настасья увидела свою деревню, ветхую, с полуразрушенными заколоченными домами, и подумала, что придет такой день, когда вся жители переедут сюда, на тихое деревенское кладбище. Лягут под молодой порослью берез и застынут навеки. А темный лес незаметно сойдет с пригорка и поглотит то место, где когда-то жили люди. И никто не вспомнит молодую женщину по имени Настасья. Не вспомнит ее сына, единственную ее кровиночку, не узнает, что потеряла она его, не уберегла, и даже могилы у него нет.
Настасья прижала ладонь ко рту и зарыдала. Иринка тихо гладила ее по рукаву старого пальто и молчала.
На кладбище постояли, повздыхали и такой же растянувшейся процессией пошли обратно. Дошли до деревни, по главной и единственной улице добрели до дома покойника.
Настасья готовила кутью и горячее, Иринка металась между кухней и комнатой. Ольга с мужем Николаем принесли водки. Они были единственными, к кому дочь с зятем приезжали каждую неделю. Поэтому за алкоголем бежали к ним. Матвеич предложил самогону, у Иринки было смородиновое вино, но Настасья была уверена: на поминках пьют только прозрачную, горькую, похожую на слезы, водку. И ничем другим заменить ее не разрешила.
Выпив, старухи оживились, у них проснулся аппетит. Горячее и салат съели подчистую. Немногочисленные мужчины начали громко разговаривать о хозяйстве, бабки шептались о ценах. Жена казака Кубаткина рассказывала Иринке что-то захватывающее, и та сидела, открыв рот, и автоматически возила ложкой по пустой тарелке.
Уже поздно вечером, помыв посуду и проводив старух, Настасья вспомнила, что у Гаврилыча, кажется, был кот. Увидев толпу, он метнулся входящим под ноги и скрылся в осенних сумерках. И сейчас Настасья, заперев дверь, пошла его искать. Она покричала в темень двора, пошарила под столом и кроватью, заглянула в пустой и холодный погреб и вспомнила про чердак.
По приставной ходящей ходуном лестнице, опасаясь, что вот-вот обломится перекладина, Настасья полезла наверх. На чердаке было тихо и темно. Покыскав в пустоту и не услышав ни звука, женщина уже собралась спускаться. Когда вдруг, почти рядом, услыхала скорбное "мяу".
- Вася, Васенька, кис-кис, - обрадовалась Настасья. - Иди сюда.
Она сделала неуверенный шаг, помахала руками, подзывая кота, и собиралась идти дальше, как неожиданно ощутила сильный толчок под колени, и Вася, теплый и большой, потерся ей об ноги, тихонько урча. Настасья взяла кота на руки, удобнее перехватила его левой рукой. И так, держа кота одной рукой, а другой держась за перекладины, спустилась вниз.
Зашла в дом, взяла кошачьи пустые тарелки, подобрала со стула старую рубаху умершего хозяина, чтобы кот не пугался новых запахов ее дома. Взяв это нехитрое котово наследство, Настасья обернулась на Ваську. Кот сидел в центре опустевшей и уже начавшей остывать комнаты и непонимающе смотрел по сторонам. Встал, прошелся, задрав хвост, обнюхал кровать и осторожно запрыгнул. Оглянулся на Настасью и тонко, словно потерявшийся котенок, мяукнул. Настасья проглотила ком в горле и прошептала:
- Пойдем, Васенька. Покажу тебе новый дом.
Пока возвращались с котом к себе домой, повалил первый снег. Огромными пушистыми хлопьями он мягко падал на волосы Настасьи, на темную шубку кота. Женщина прижала зверя к себе еще крепче и прибавила шаг. И всю дорогу до дома под ее рукой билось маленькое и горячее сердце.
3 часть.
Прошел год. С каждым днем все труднее было заставлять себя просыпаться, глотать ненавистную еду, заниматься домом и огородом. Во сне Настасья падала в темные ямы, кричала от страха, просила о помощи. Просыпалась в слезах и с колотящимся сердцем. Шептала беззвучно "Богородица, дева, радуйся", забывала слова и снова проваливалась в зыбкие пески снов.
Каждый день ее навещала Иринка, ходила за ней по пятам, молчала или невпопад рассказывала какие-то новости, испуганно смотрела, вздыхала, вытирая украдкой слезы.
Настасья отключалась от слов, от окружающих сочувственных взглядов. С каждым днем становилась молчаливей, уходила в свои переживания, ничем не интересовалась. Вечером, измучив себя работой, закрыв дверь и занавесив окна, ложилась спать пораньше. Натягивала до подбородка одеяло, шептала имя сына. Засыпала и снова падала в ямы, вязла в трясине, молила сына, чтобы приснился; но молитвы уходили в пустоту - сын не приходил даже во сне.
В последний день лета Настасья решила съездить на несколько дней к сестре. Попросила Макаровну приглядеть за котом, собрала несколько банок с соленьями и вареньем в подарок и, когда стало смеркаться, пошла к Матвеичу договариваться о транспорте. Вечер был тих, ветерок ласков и, если забыть обо всем, то вот оно, счастье. Идет за тобой по пятам, ластиться теплым ветерком, звонкими песенками цикад, гулкими и бодрящими криками ночных птиц. Настасья остановилась, закрыла глаза и подняла лицо к небу. "Господи, приму все, что дашь, но умоляю, верни его, верни". Постояла, прислушиваясь к странным ощущениям чуждого для него покоя. Удивилась, что вот, подумала о сыне - а тоски больше нет, лишь огромное чувство любви и веры. Открыла глаза, обернулась на темный лес и вздрогнула. Возле леса виднелся высокий темный силуэт. Настасья моргнула, сделала неуверенный шаг в его сторону, но силуэт уже исчез. Сердце бешено колотилось, вспомнились Иринкины истории, которые она рассказывала шепотом о странных людях, что приходят и стоят под окнами. Кто их еще видел кроме этой глазастой?
Матвеич жил недалеко, и Настасья, пока шла, все поглядывала на лес, но больше никто не появлялся.
Старик обрадовался, словно и не виделись каждый день, поддержал:
- Молодец, Настя, съезди, съезди к сестренке, повидайтесь, не убежит огород-то.
Настасья устало улыбнулась, покачала головой и заторопилась домой: вопрос решен, пора и честь знать. Старик суетился, размахивал руками, Настасья смотрела на него ласково, словно родитель на ребенка, и видела, что Матвеич действительно рад за нее.