А л е к с а н д р П а в л о в и ч (протянул Борису Владимировичу руку). Ну, будь здоров. Мой час пробил.
Учительская опустела. Василиса Федоровна встала, встал и Гора.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Пойдем, я тебя провожу. Год от году прибавляется опыт, и год от году становится все труднее и труднее. А ведь перо-то украл он.
Г о р а. Но это же в области догадок. Почему же вы его об этом не спросили? А когда я хотел спросить, вы меня перебили.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Я это сделала сознательно, Борис.
Г о р а. Не понимаю.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Поясню.
Они вышли из учительской и идут по коридору.
Во-первых, я уже заявила представительнице музея, что в нашем коллективе такое происшествие невозможно, и признаться сейчас в этом постыдном факте значило бы очернить безупречную репутацию школы, а во-вторых… Ты почему не на уроке?
Н а т а ш а. Я за тряпкой, Василиса Федоровна. Там чернила разлили.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. А во-вторых — и это уж никак не сбросишь со счетов, — по-человечески жалко мальчика: эта история, если уж ее поднимать, не может пройти без последствий, а последствия неминуемо найдут отражение в характеристике, а характеристика… Ведь Волику на будущий год поступать в институт…
Уходят.
Н а т а ш а. Ой, Танька!..
Подбежала Т а н я Д о н ч е н к о с ведром.
Ты знаешь, что она сказала?.. Ой, Танька!.. Она не вернет… Она не хочет очернять постыдным фактом безупречную репутацию… Она ни за что не вернет перо.
Медлить было нельзя, и Таня решилась. Она поставила ведро и, оглянувшись, открыла дверь учительской. Растерявшаяся Наташа осталась в дверях, а Таня на цыпочках, ужасаясь и волнуясь, подбежала к столу Василисы Федоровны, осмотрела все, потом, решившись, открыла ящик, один, другой, нашла наконец гусиное перо, показала его Наташе, сунула в кармашек фартучка, и девочки выбежали из учительской.
З а н а в е с.
ПОНЕДЕЛЬНИК
СЕРЕДИНА ДНЯ
Задолго до того как в зале погаснет свет, в учительской появляется В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Она подходит к столу, открывает ящик и вдруг обнаруживает, что пера нет. Она начинает лихорадочно рыться в ящиках, вытаскивает журналы, тетради, подшивки каких-то ведомостей, трясет их над столом, перелистывает, обескураженно вздыхает, в волнении расчесывает гребнем свои подстриженные под скобку волосы и снова кидается на поиски, снова перетряхивает все, что лежит на столе, все, чем наполнены ящики, и, отчаявшись, подходит к дверям.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Дуся!.. Евдокия Кузьминична!.. Вы все время в коридоре?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Все время.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Сюда никто не заходил?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Никто, Василиса Федоровна.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. А Гора из девятого «А» не заходил?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Нет, Василиса Федоровна, не заходил.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. И никакой другой мальчик не заходил?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Никто не заходил.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. А вы не отлучались?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Да никуда, Василиса Федоровна. Вот только в буфет ходила. За кипятком. Так это ж минтом, Василиса Федоровна.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Ах, Евдокия Кузьминична!..
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Неужто пропало что, Василиса Федоровна?.. Это он. Вот что хотите — он.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Кто — он?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Гора. Вы ж его нынче вызывали.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Ну как же Гора? Когда я здесь была, отец его был, Александр Павлович…
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Вот как хотите, Василиса Федоровна, — Гора. Он, знать, глаза отводить умеет.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Что это значит?
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. А то и значит. Наш дядя, когда свинью продавал, ему цыган один — ну точь как этот ваш Гора, до того похож, как брат родной, такой шустренький и все пляшет, на месте не стоит, — значит, он ему, дяде моему, деньги считает и приговаривает: «Ты, мужик, проверяй, проверяй, точно кладу». Дядя и проверяет. А тут по правую руку тетка стоит, дядина жена, а полево, значит, я стою и сестра моя двоюродная, дядина дочка, и все глядим без отрыву, как цыган деньги дяде на ладонь кладет. «Все точно?» — а сам ногой дрыг-дрыг. Дядя говорит: «Точно». Цыган взял свинью да пошел. Не успел отойти, стал дядя деньги пересчитывать, а там и вовсе не деньги, одна газета нарезанная. Вот ведь как умеют глаза отводить. Это вот по правую руку тетка стояла, по левую руку — я…
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Ну что вы болтаете…
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. Вы уж как хотите, Василиса Федоровна, хоть болтаю, хоть не болтаю, а Гора этот вам всем глаза отвел. Помяните мое слово.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Глупости какие. Вызовите мне Гору. (И снова, в какой уж раз, принялась перетряхивать лежавшие перед ней бумаги и папки.)
Вошел В о л и к и остановился в дверях.
Ты меня извини, что я тебя все время отрываю.
В о л и к. Пожалуйста, пожалуйста, Василиса Федоровна, там как раз спрашивать начали.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Сейчас пойдешь.
В о л и к. Да ничего, ничего, Василиса Федоровна, я не тороплюсь. Вам что, помочь?
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Садись, Волик… И пожалуйста, сиди спокойно, не дергайся, в глазах рябит. Зачем ты заходил в учительскую?
В о л и к. Вы меня вызывали, Василиса Федоровна.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Нет, после этого.
В о л и к. Я не заходил.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Неправда.
В о л и к. То есть как — неправда? Я не заходил, Василиса Федоровна.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. А «Я помню чудное мгновенье» ты отцу в субботу тоже не изображал?
В о л и к. Изображал.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Не дрыгай ногой. Сиди спокойно. А что у тебя в руке было?
В о л и к. Когда?
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Когда ты Пушкина изображал.
В о л и к. Реквизит.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. А почему ты не скажешь точно: гусиное перо?
В о л и к. Гусиное перо, Василиса Федоровна.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Не дрыгай ногой! И где ж ты его взял?
В о л и к. Нашел.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Где?
В о л и к. На улице.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Волик, не лги. Ты изобличен. Ты знаешь, что сюда приезжала хранительница музея?
Волик молчит.
А ты знаешь, зачем она приезжала?..
Волик молчит.
Она видела, как ты его взял.
Волик молчит.
Она сразу тебе ничего не сказала, потому что знала, что ты из школы, где учился Сергей Мукасеев, и рассчитывала, что это шутка, что ты вернешь перо. Но это, видно, не шутка, Волик. Она ждала до вечера, она ждала все воскресенье и приехала сюда. Что ж ты молчишь, Волик? Не дергай ногой!.. Волик, ты изобличен. Ты полностью изобличен. Сегодня утром ты подбросил перо мне на стол, а потом снова выкрал его. Ты изобличен. Тебя видели, когда ты заходил в учительскую.