М а р г а р и т а С т е п а н о в н а. Но если их не контролировать, Александр Павлович…
А л е к с а н д р П а в л о в и ч. Один англичанин… простите, я вас перебью… один английский писатель, если мне память не изменяет — Оливер Гольдсмит, сказал: «Добродетель, которая нуждается в постоянном охраннике, вряд ли стоит того, чтобы ее охранять».
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Ах, Александр Павлович, это все слова, слова, слова… У кого сейчас девятый «А» будет?
У ч и т е л ь ф и з к у л ь т у р ы. У меня.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Пришлете мне Донченко Татьяну.
Майя Львовна оторвалась от гранок и с интересом взглянула на Василису Федоровну.
А н ц и ф е р о в (в дверях). Александр Павлович…
У ч и т е л ь ф и з к у л ь т у р ы. Анциферов!
А н ц и ф е р о в. Да, Леонид Наумович?
У ч и т е л ь ф и з к у л ь т у р ы. Донченко сюда! И-и быст-ро!
Анциферов умоляюще взглянул на Александра Павловича.
А л е к с а н д р П а в л о в и ч (махнул на него рукой). Давай, давай отсюда. Отцеубийца!..
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Леонид Наумович, не сейчас. Когда начнется урок. Я задержу ее минут пять, не больше.
У ч и т е л ь ф и з к у л ь т у р ы (крикнул в коридор). Анциферов! Отставить!
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а (заметила взгляд Майи Львовны и обратилась к ней). Так что же сказал этот ваш смелый редактор?
М а й я Л ь в о в н а. Он согласен со всеми пунктами, кроме одного. Совершенно игнорирует вопросы полового воспитания. Когда мы наконец избавимся, Василиса Федоровна, от этого ханжества? Дело кончится тем, что придется написать статью. Я так ее и назову: «О чем не принято говорить громко».
А л е к с а н д р П а в л о в и ч. Это хорошо. Вот опубликуете, и все сразу заговорят громко. Хором.
М а й я Л ь в о в н а (резко). Цинизм и ханжество — это две стороны одной и той же медали!
М а р г а р и т а С т е п а н о в н а (с чрезмерной любезностью). Александр Павлович, этот предмет Майе Львовне досконально известен.
П о ж и л о й у ч и т е л ь (входя). Неумение наших учащихся мыслить ну просто поражает. Никакой дисциплины ума! Нет, напрасно все же отменили преподавание логики.
А л е к с а н д р П а в л о в и ч. Знание логики столь же помогает мыслить, как знание физиологии помогает переваривать пищу.
П о ж и л о й у ч и т е л ь. Ну, Александр Павлович, одолжили! От вас, математика, пафос; я бы сказал, деятельность которого… гм, гм… логическая мысль, такое услышать!..
А л е к с а н д р П а в л о в и ч. Я здесь передаточная инстанция. Это сказал Гегель.
П о ж и л о й у ч и т е л ь (на миг опешил, но не сдался). Вот мы все… гм, гм… на авторитеты ссылаемся. Нет того чтобы самим…
А л е к с а н д р П а в л о в и ч. Увы!..
Н о н н а В л а д и м и р о в н а (входя). Сергей Викторович! У вас сегодня в девятом «А» все было нормально?
П о ж и л о й у ч и т е л ь (откусывая яблоко). Абсолютно.
Н о н н а В л а д и м и р о в н а. Василиса Федоровна, у меня в классе что-то не в порядке.
Маня Львовна подняла голову.
Какое-то возбуждение, какой-то все время шепот. И вот записку перехватила. «Объявить ей бойкот».
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Кому — ей?
Н о н н а В л а д и м и р о в н а. Точно не могу сказать, но, судя по всему, — Тане Донченко.
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Видите, как все получается.
Майя Львовна собрала гранки и вышла из учительской.
У портала.
Д е в о ч к и в спортивных костюмах по одной выходили из раздевалки в коридор, где н е с к о л ь к о м а л ь ч и ш е к в трусах и майках отрабатывали баскетбольный дриблинг.
Е в д о к и я К у з ь м и н и ч н а. А ну прекратите, прекратите! Для вас, что ли, пол натирали!..
Выскочила Т а н я. Она тоже в спортивном костюме.
Т а н я. Ты чего в мой портфель лазил?
В о л и к. Я с тобой не разговариваю.
Т а н я. Ты чего в мой портфель лазил?!
В о л и к. А я говорю: я с тобой не разговариваю.
Т а н я. Тебе перо нужно? Возьми. Но дай честное слово, что отвезешь.
В о л и к. И я не отвезу, и ты не отвезешь.
Т а н я. Ну что ты мне сделаешь?
В о л и к. Я найду что сделать.
П е р в а я д е в о ч к а. Ты не имеешь права школу позорить!
Т а н я. Это вы позорите!
Е л е ц к и й. Ты такая, да? Ты луч света в темном царстве, да?..
П е р в а я д е в о ч к а. Ты против коллектива хочешь?!.
Т а н я. А если коллектив не прав?!.
П е р в ы й п а р е н ь. Вся рота шагает не в ногу, один господин поручик шагает в ногу.
Т а н я. Да, вся рота не в ногу, один поручик в ногу!
К о р ч а г и н. Вот добьешься, Гору из школы выгонят.
В о л и к. Тебе что, по морде надавать, да?
Т а н я. Ух, до чего я тебя боюсь!.. Я тебя так боюсь, что просто жутко делается.
В о л и к. Слушай, отдай перо.
Из раздевалки выскочила в т о р а я д е в о ч к а.
В т о р а я д е в о ч к а. Нет у нее ничего! Я и в платье смотрела, и в фартуке!
Т а н я. Вы что, обыскивали меня?!.
П е р в ы й п а р е н ь. Она его, наверно, на себе где-нибудь держит.
— Отдай перо!..
— Тебе говорят!..
— Слышишь!..
И парни начали надвигаться.
Т а н я (шепотом). Уйдите!.. Уйдите!.. Я сейчас закричу…
Е л е ц к и й. Ну подожди, фанатичка… Мы тебе сделаем…
И в этот момент подошла М а й я Л ь в о в н а.
М а й я Л ь в о в н а. В чем дело, ребята?
Е л е ц к и й. Да вот один вопрос нас интересует. Когда декабристов вешали, один — помните? — сорвался, а его этот генерал опять велел вешать. Разве это по правилам?
М а й я Л ь в о в н а. Ну какие могут быть правила, когда вешают?
Е л е ц к и й. Вот я и говорю — какие могут быть правила. А Донченко спорит. Пошли, ребята.
М а й я Л ь в о в н а. Таня!
Таня остановилась.
Что случилось, девочка?
Т а н я (покачала головой). Ничего.
М а й я Л ь в о в н а. На вас же лица нет.
Т а н я. Все в порядке, Майя Львовна, есть лицо.
М а й я Л ь в о в н а. Ну скажите мне — вы взрослый человек, — чем учитель может завоевать доверие ученика, его искренность? Мы знакомы друг с другом, шутка сказать, уже третий год. Как сделать, чтобы мы были честны друг с другом? Я же все знаю.
Т а н я. Я честная всегда. И со всеми.
М а й я Л ь в о в н а. Нет, вы не понимаете, о чем я говорю. Вот у вас случилось такое событие, класс наэлектризован, этот бойкот… Ведь помимо, так сказать, служебных отношений у нас есть личные отношения. Я же чувствую. Мы же товарищи. Ну, пусть я, как это принято говорить, старший товарищ, но товарищ!.. Товарищ!..
Т а н я. Они не хотят вернуть его обратно.
М а й я Л ь в о в н а. Кого вернуть?
Т а н я (пораженная). А вы не знаете?.. Ой, Майя Львовна, как вы нехорошо поступаете, Майя Львовна… Ведь вы так подошли ко мне, будто все знаете, а на самом деле вы просто хотите узнать от меня… Чтоб я подумала, что вы все знаете, и сказала вам… Ой, Майя Львовна, какой же вы человек, Майя Львовна…