— Это абсурд… — кипятился Бабулич.
— Так… — Пантюшкин медленно обошел вокруг стола и покосился на мигающий огонек Бориной радиостанции. Эфир звучал взволнованно, будто на разные голоса обсуждалась страшная весть — в Гусихе украли телевизор. — А вот этот предмет в дом гражданки Желтоножкиной ветром занесло?
И Пантюшкин положил на стол перед Бабуличем красную расческу.
Бабулич внимания не обратил на эту расческу. Потому что вспомнил, что ветер по-иностранному называется «трамонтана». Бывает и в Гусихе такой ветер, когда отрываются на крышах листы железа, хлопают калитки, катятся по дворам пустые ведра и весь этот шум, устроенный ветром, так и звучит одним словом: «Тра-мон-тана, тра-мон-тана…»
Тогда Матвей Фомич поднес расческу к самому носу Бабулича и помахал ею, как машут перед носом провинившегося и выведенного на чистую воду ученика: «Ты у меня дос-ту-каешь-ся…» Бабулич аж глаза зажмурил от красного мельканья.
— Я вас, гражданин Бабулич, спрашиваю — этот предмет в дом Желтоножкиных ветром занесло?
Бабулич открыл глаза и резким движением сорвал с головы носовой платок и взору Пантюшкина открылась Борина лысина. Неожиданная, как сопка в равнинном пейзаже.
— Вот это да… — ахнул Пантюшкин. И вспомнил наконец Борину странность — зимой и летом носить лыжную шапку. Никто не знал, какая прическа у школьного истопника. Оказывается, никакой…
— Да! — гордо сказал Бабулич.
— Может, вы нарочно голову обрили? — усомнился Пантюшкин. — Разберемся, откуда и как давно взялась ваша лысина! Экспертиза покажет!
Глава 10. Слухи
Если в Гусихе кто-нибудь варенье варит, то пахнет вишневым, к примеру, вареньем по всему поселку. И возле бани, и у почты, и у магазина.
Вот так же быстро, как запах вишневого варенья, разнеслись по Гусихе слухи — Желтоножкиных обокрали.
Говорили — кто что. Самые несусветные вещи. Будто ворвалась ночью в избу банда. Главарь на деревянной ноге и с пистолетом. Деревянной ногой дверь вышибал и пистолет направил прямо в Клавин висок. Дед Ваня в чулане запереться успел.
Клава Желтоножкина стала центром внимания гусихинских баб. Любопытные соседки шли своими глазами взглянуть на пострадавшую. Своими ушами услышать, как все было на самом деле. Головами качали и ахали, глядя на пустую тумбочку. Жалели Клаву очень. Скоро уж она и сама поверила, что воров была целая банда. Главарь деревянной ногой дверь вышибал, двое телевизор выносили, а еще один за гирю дергал.
— Спугнула их Мурка, я так себе думаю… — рассуждала баба Клава. — Она в открытую дверь-то вошла, темно… Не зря сказывают: «Вор, что заяц, — пенька боится…» У кошки глаза в темноте-то как светятся, жуть…
Димку бабка на улицу не выпускала, и у него уже сил не было в который раз выслушивать одно и то же. Дважды Никитка заходил. Они с Бабуличем заканчивали в школьном подвале монтаж новой радиостанции, а баба Клава — ни в какую!
— Нечего собакам хвосты крутить! — отрезала баба Клава и принялась рассказывать очередной гостье про то, как проснулась она в день рожденья, почуяла сквозняк босыми ногами и увидела на полу белые кошачьи следы.
— А почему белые-то? — удивилась соседка.
— Белые? — впервые задумалась баба Клава. — А бес их знает…
Димка решил отомстить бабушке за вредность. Он сказал как бы между прочим:
— Я в одной книжке читал, что шпион перешел нашу границу в медвежьей шкуре. Наши пограничники смотрят — следы медвежьи, а походка человечья…
— Ну, и поймали? — перебила испуганно баба Клава.
— А как же! Так и тут! Может, вор хотел милицию запутать!
— Что ты мелешь?! Что же он в кошачью шкуру обрядился? Я же Мурку своими глазами видела, как тебя сейчас…
— А почему я не видел? Почему дед не видал? Сама ее неделю назад выгнала, а теперь увидала! — разошелся Дима. — Это у тебя от страха галлюцинации…
— Чего? — чудное слово бабу Клаву и вовсе с толку сбило.
Она на соседку поглядела, а та говорит:
— У тебя, и правда, кошки нет, как ты ее могла увидать?
Баба Клава задумалась и во всех подробностях то страшное утро вспомнила. Как она сказала Мурке: «Брысь, блудня» и та направилась под буфет. Как под буфет залезла кошка, баба Клава видала, а как вылезла…
— Димка! — приказала она. — Ну-ка, загляни под буфет! У меня туда клубок давеча укатился…
Димка лег на живот и заглянул в темноту. Достал луковицу, облепленную паутиной.
— И все? — тревожно спросила баба Клава.
— Все…
— Ладно! — она решительно поднялась с табуретки. — Наведаюсь в милицию. Погляжу, как дела у Моти. А ты почему, Димка, про следы молчал, когда милиционер по избе ходил? Задним числом все умные…