Рассмотрим положение, создавшееся в чешской деревне в конце XIV и начале XV века.
Крестьянство в предгуситский период уже подверглось процессу социальной дифференциации. Наряду с зажиточными крестьянами, которые вели хозяйство на больших земельных участках (в пол-лана или целый лан), в деревне жили и малоземельные крестьяне, державшие четверть лана земли и меньше, затем безземельные крестьяне (то есть держатели ничтожных по своим размерам клочков земли или совсем лишенные земли). У всех этих крестьян была, по крайней мере, крыша над головой; они владели, правда, с соизволения господина, домом или жалкой лачугой. Однако в деревне работало также много челяди — поденщиков, служанок, которые вынуждены были зарабатывать себе кусок хлеба, нанимаясь на работу либо к пану, либо к зажиточному крестьянину.
Буржуазные историки изображали феодальную деревню в искаженном виде. Для них население деревни состояло только из зажиточных крестьян, сельских старост, владевших участками размером в лан или пол-лана, что же касается деревенской бедноты (безземельных крестьян, поденшиков, служанок), то ее для них вовсе не существовало. А между тем во многих деревнях крестьян, державших небольшие участки земли, было больше, чем крестьян, владевших участками в один лан. Так, например, владения Златокорунского монастыря в южной Чехии были раздроблены на мельчайшие участки. В деревнях, принадлежащих этому монастырю, на участке в один лан было несколько крестьянских хозяйств. Так, например, в Грбове на 19 человек приходилось 4 лана земли, в Дольних Храштянах на 14 человек — 3,5 лана, в Лгеницах на 50 человек — 6,53 лана, в Пржислопе на 9 человек — 2,26 лана и т. д. В связи с ростом населения дробились и более крупные участки земли[26]. Часть населения все больше и больше нищала и была вынуждена наниматься на работу к зажиточным крестьянам или в панскую усадьбу. Конечно, положение деревенской бедноты было иным, Нем положение сельских старост, пользующихся милостями панства или богатых крестьян. В нашем распоряжении нет источников, которые позволили бы нам описать жизнь деревенской бедноты, но и по отдельным намекам и упоминаниям мы можем составить себе представление о том, в какой нищете, в каких страданиях проходила эта жизнь. Ян Гус прямо пишет о том, что дворовые, поденщики и служанки были настолько обременены работой на пана, что им не разрешалось даже прийти послушать проповедь! «Поденщикам, служанкам запрещается ходить слушать проповедь, и они, бедняжки, боясь потерять хлеб, лишаются слова божьего»[27].
Томаш Штитный, Ян Гус, Якоубек из Стржибра и Петр Хельчицкий отстаивали интересы прежде всего деревенской бедноты, а не богатых крестьян (следует принять во внимание, что в старочешское понятие «беднота» включалось понятие всего крестьянства). Понятно, что деревенская беднота и зажиточные крестьяне по-разному относились к важнейшим проблемам, волновавшим тогдашнее общество. Зажиточные крестьяне видели в бедноте врага. В записанном Ондржеем Ржезенским диалоге между зажиточным крестьянином и священником речь идет как раз о такого рода противоречиях: «Однажды один зажиточный крестьянин в разговоре со священником сказал: «Мне кажется, было бы справедливо, если бы паны не обременяли нас так сильно». Тогда священник спросил: «А как это сделать?» Зажиточный крестьянин ответил: «А так, чтобы во всем было равенство». На это священник возразил: «Если ты такого мнения, то как бы тебе понравилось, если бы ты вошел к себе в дом, в котором ты хозяин, а твой слуга захотел бы быть тебе ровней?» Крестьянин ответил: «Да, это бы мне не понравилось». Тогда священник спросил: «А почему?» Крестьянин ответил: «Потому, что этого не может быть». «А если не может быть так, как ты говоришь, то что же тогда делать?» Крестьянин ответил: «Пусть же лучше тогда остается все по-старому, когда, согласно обычаю, низший подчиняется высшему»[28]. В этом диалоге наглядно и живо показано противоречие между поденщиком и зажиточным крестьянином, противоречие, наличие которого препятствовало зажиточным крестьянам решительно выступить на борьбу с феодалами. Что же касается указанных выше мыслителей, то они, несомненно, защищали именно деревенскую бедноту и выступали против ее эксплуататоров. В тех случаях, когда писатели-современники говорят о благосостоянии деревни, они имеют в виду прежде всего зажиточных крестьян.
Имущество крепостных принадлежало церковным и светским феодалам. Крестьянин пользовался этим имуществом только с соизволения феодала. Владение крестьянина было наследственным, если оно было записано на основе так называемого закупного (немецкого) права, или пожизненно, если было записано на основе так называемого чешского права. В. И. Ленин в своем определении феодализма отмечал, что одной из характерных черт этого строя является внеэкономическое принуждение. Казалось, что крепостной действительно работает на своей земле, однако он принужден был часть своего труда отдавать феодалу, владельцу этой земли, у которого всегда наготове было достаточно надсмотрщиков и слуг, чтобы заставить нерадивого крепостного выполнять его «обязанности». Обычно земля была обременена как денежным, так и натуральным чиншем. Ежегодно ко дню св. Георгия и св. Гавла крепостные обязаны были платить владельцу замка или монастырю определенную сумму и обеспечивать феодала продуктами (яйцами, птицей, зерном и т. д.). Кроме того, крепостной обязан был несколько дней в неделю нести на городской земле пешую или конную барщину.
26
Процесс дробления крестьянских участков объясняется в основном не ростом населения, а обнищанием крестьян, а нередко и частичной их экспроприацией. —