Выбрать главу

Народ тогда уже открыто стал на защиту магистра Яна и Уиклифа. Народная ненависть против церкви вспыхнула с особой силой несколько лет спустя, когда в Прагу явились посланцы, папы Иоанна XXIII продавать индульгенции. Каждому, кто платил и тем самым содействовал военной кампании папских войск, были «отпущены грехи».

В Прагу прибыл к нам легат, Стал кардиналов созывать, Чтобы вместе начинать Грабить, деньги выжимать Изо всей страны. Отпущений тянет воз он, Барабанщик рад и козам, Если ж кто овцу вручит, Рим того освободит От погибели и пекла.

А стихотворец тотчас подхватывает гневные слова Гуса против этой спекуляции на чувствах верующих:

Магистра Гуса возмущает, Писанье божье нарушает, Что люди с богом торг ведут О том, что в лучший мир войдут Еще на этом свете[60].

О том, как к проповеди Гуса относился народ, видно из листовки того времени: «Верьте больше магистру Гусу, который говорит правду, чем мошеннической шайке прелатов, погрязших в конкубинате и симонии[61]. Выступления Гуса против индульгенций глубоко запали в душу простого человека. Богатым церковным сановникам стало ясно, что нужно любой ценой избавиться от Гуса.

Гус знал, что в народе он найдет опору. Поэтому его не испугали ни обвинения в ереси, ни отлучение, он продолжал борьбу против пороков церкви, за реформу общества. Он не прекратил своей деятельности даже тогда, когда вынужден был покинуть Прагу. Ведь еще в Вифлееме он ясно сказал: «Проповедник не смеет отказаться от своего долга ни из-за злобного проклятия, ни уступая просьбам, ни из-за земных соблазнов, ни по внушению дьявола»[62].

Итак, «злобные проклятия» не заставили его замолчать. Он проповедовал в чешских деревнях, в городах, в крепостях, на лоне цветущей природы, — везде, где вокруг него собирались крестьяне, жаждущие послушать проповедника. А как его слушали! Ведь слушатели его собственными глазами видели богатства панов и на собственном опыте испытали тяжесть церковной десятины. «Сначала я проповедовал в городах и на улицах, а теперь проповедую около изгородей, возле замка, который называется «Козий», на дорогах и проселках»[63].

Если в Вифлеемской часовне обличительная проповедь Гуса находила благодатную почву прежде всего в среде измученного городского люда, то во время пребывания Гуса в деревне его главными слушателями были крестьяне. Его выступления против феодальной эксплуатаций, проповеди, в которых он говорил о бедствиях крестьян, встречают живой отклик в народе. «Вы, священники, а вместе с вами и монахи, обираете бедноту путем лицемерия и хитрости, путем симонии. А вы, миряне, занимаетесь ростовщичеством, творите неправый суд, насильничаете, вымогаете, измышляете провинности и взимаете поборы с наследства»[64]. Встречающиеся уже в проповеди Матвея из Янова восхваление бедности в устах Гуса звучит с новой боевой силой, поскольку он обращается с этой проповедью непосредственна к бедноте: «Если епископ погряз в разврате, а мирянин не ведает за собой никакого смертного греха, старается не грешить и действительно за ним нет смертного греха, — тогда мирянин, будь он бедный крестьянин или бедная женщина, больше значит в глазах господа»[65]. Эти слова могли бы потонуть в ученых трактатах и остаться без отклика. Но они были обращены к простым беднякам, они будили и поднимали эксплуатируемый народ, который до тех пор ничего не видел, кроме презрения и издевательств. Ставить бедного крестьянина наравне с епископом и, более того, утверждать, что он выше епископа, значило уничтожить ореол святости, на который претендовали священнослужители, и пробудить самосознание угнетенных.

Козий Замок в южной Чехии — любимое пристанище Гуса. Здесь он продолжает свои научные занятия и еще больше убеждается в правоте своих убеждений. Теперь он готов перед кем угодно отстаивать свои идеи исправления современного ему общества. Он верит в себя, он верит, что дело простых людей, которое он защищает, должно победить. С этой твердой уверенностью он И октября 1414 года отправляется в Констанц, где надеется защитить истину перед лицом всего тогдашнего образованного общества. Он полон оптимизма, ему и в голову не приходит, что прав будет его верный почитатель портной Андрей Поляк, который, расставаясь с ним в Праге, сказал ему: «Храни тебя бог! Мне кажется, что ты не вернешься!»[66].

вернуться

60

Tamtéž, II, str. 72.

вернуться

61

Это место у Хёфлера (Höfler) напечатано с ошибками, см. Geschichtsschreiber, II, str. 201–203.

вернуться

62

V. Novotný, M. Jan Hus.

вернуться

63

M. Jan Hus, Postilla, II, 256.

вернуться

64

M. Jan Hus, Výklad desatera, str. 149–150.

вернуться

65

Tamtéž, str. 242–243.

вернуться

66

V. Novotný, M. Jana Husa korespondence, str. 266.