К полудню путь свободен. Мужья входят в дом; их ждет накрытый стол, вкусный и обильный обед и удобное кресло, на котором, однако, засиживаться не следует, ибо тот, кто принес все эти дары, намерен прийти снова и приятно провести у них время. А к вечеру, прослушав «Ave Maria», муж возвращается домой, его кормят ужином, укладывают спать, и он дремлет в одиночестве, пока к нему не присоединится жена, что происходит зачастую лишь под утро, потому что она была в гостях у соседки.
Одним словом, оба супруга устраиваются так умно, что, не обмолвившись ни словом, отлично друг друга понимают и знают, что им надо делать. Такие мужья пользуются большим уважением у своих жен и их почитателей в отличие от тех, которые занимаются этим промыслом открыто и не таясь и даже сами ищут случая, зазывая и приводя к себе гостей, обедая с ними за одним столом и почивая на одной кровати.
Я был знаком с одним из таких мужей; когда любовник его жены вступил в связь с другой женщиной, муж этот собственной персоной пошел требовать от него объяснений и спрашивал, чем нехороша его жена, за что он ее бросил, и даже пырнул изменника ножом, — правда, до смерти не убил. Он бегал в харчевню за обедом, в погребок за вином и с корзинкой на базар. Но более щепетильные мужья ограничиваются тем, что, оставив отпертую дверь, отправляются смотреть комедию или играть в карты, если не заняты какими-нибудь служебными делами.
Я не собирался поступить, как иные: когда кто-нибудь хвалит красоту придворных дам, то эти мужья заставляли жен открыть взору гостей свои прелести, чтобы все могли убедиться, что они ничем не хуже тех красавиц. Но молчаливое согласие без видимых унижений — это меня устраивало.
Я собрал свои пожитки, а было их совсем немного: оставшееся у меня добро я мог бы, как улитка, унести на своей спине — все поместилось в старой корзине; я положил ее в повозку, посадил жену, и мы покатили в Мадрид, распевая «Три уточки, мама»[164]. Про себя я все обдумал: со мной лакомый кусочек — свежий плод, сочный и без червоточинки, — и я смогу получить за него хорошую цену. Желающие занять мое место и взять на себя мои денежные дела найдутся. Тайный сговор можно спрятать под маской дружбы, а между тем хватит на расходы по дому. Я же найду для себя заработок, открою приличный пансион на шесть-семь постояльцев, как-нибудь проживем! Ведь я обладаю всеми качествами, чтобы исполнить с успехом любое поручение, какое мне пожелали бы дать. В деле я предприимчив, дома снисходителен. Заслужу доверие, скоплю немного денег, сам открою торговлю и тогда заживу честно, без хитростей.
Жена моя по случаю приезда в столицу надела свое лучшее платье и нарядную шляпу с перьями; вот вам и все ее оперение! В остальном мы были так ощипаны, что, кроме этих перьев да банта на гитаре, нам нечем было себя украсить.
Не успели мы въехать в столицу и выйти из повозки, как слух о нашем прибытии облетел весь город. Повсюду только и было разговоров что о красоте моей жены. Вокруг нас завертелось множество любезников, а самым ревностным нашим другом стал один богатый торговец платьем с Главной улицы. Он сразу спросил нас, куда и откуда мы держим путь, и, узнав, что мы намерены поселиться в Мадриде, а постоянного жилища пока не нашли, предложил нам свои услуги и повел к одной знакомой, сдававшей внаймы квартиру. Нам оказали самый радушный прием, конечно, не ради осла, а ради ехавшей на нем богини.
Добрейший торговец платьем, догадавшись, что мы измучены дорогой и бессонной ночью, а позаботиться о нас некому, предложил прислать нам все необходимое, чтобы мы могли отдохнуть и ни о чем не беспокоиться. И действительно, вскоре нам принесли обед из трактира, который славился разнообразием блюд и припасов, а вечером наш новый приятель — тут как тут — явился собственной персоной; после обмена приветствиями и комплиментами я спросил, сколько ему должен.
Он отвечал, что это сущие пустяки, что единственное его желание — помочь мне чем-нибудь более существенным, а о подобных мелочах не стоит и говорить. Он сделал вид, будто разговор на эту тему ему даже обиден, но я стоял на своем и непременно хотел вернуть ему стоимость обеда. Дружба, мол, дружбой, а расчеты расчетами. После долгих препирательств он сказал наконец, что всего потратил восемь реалов. Я уплатил.
164