Сегодня эта противная контрчасть души внезапно обострилась, не позволяя Ивану томно покайфовать от навеянного проливным дождем размягченного настроения. Юноша сделал было попытку переключиться на что-нибудь более приятное, но в висках настойчиво бубнило, что нужно брать себя в руки, обозначать четкую цель и, не теряя ни минуты, двигаться к ее достижению. Понятно, что неизбежны трудности и преграды, но нет ничего невозможного, тем более, когда на горизонте – «светлое будущее», ради которого стоит очень постараться именно сегодня!
Губы Ивана тронула ироничная усмешка. Ну да, дело за малым – следует всего лишь создать нечто Грандиозное, Неповторимое, Гениальное!… Нечто такое, чтобы у всех от переизбытка чувств Перехватило Дыхание и Пропал Дар Речи!…А сам автор-творец, то есть Иван собственной персоной, прославился раз и навсегда, став кумиром сотен тысяч и даже миллионов…Все это автоматически повлечет за собой материальные блага, как правило, сопровождающие Признанный талант и Исключительность.
Взгляд Ивана упал на прислоненную к стене картину собственного исполнения. Прикрывающий ее кусок выцветшей ткани сполз, наполовину обнажив мастерски скопированный «Поцелуй» Густава Климта.
Выполненная в тонах, отличных от оригинала, работа смотрелась не менее эффектно. Фигуры влюбленных, их позы, женское личико – все было воспроизведено с удивительной точностью; однако золотой фон, так же, как и золотые детали, полностью подменило серебро, отливающее в полумраке комнаты прохладным зимним сиянием. Бледные снежинки искрились в волосах девушки, заменив собой голубые цветы оригинала и перекликаясь со снежинками покрупнее, щедро рассыпанными по ее платью. Темную курчавую голову мужчины вместо зеленых листьев запорошило серебряными крупинками, а по его одежде легко скользили вниз длинные, прозрачные сосульки, сюрреалистически изменяющие форму в изгибах складок. Сугроб на месте цветочного луга изобиловал мелкими предметами зимних уличных забав – невзрачную флору заменили столь же едва различимые санки, коньки и даже миниатюрные лыжные палочки, ради прикола добавленные Иваном от себя в качестве последнего штриха.
Это творение появилось на свет минувшей зимой, в неделю почти беспрерывного снегопада, когда Москву накрыло волшебным белым покрывалом, и пешеходы на улицах с трудом преодолевали снежные заносы. Под впечатлением невесомого ниспадающего движения вокруг, обострившего чувство сострадания, Иван даже обул босые женские ножки в короткие валенки с серебристой опушкой. Этот штрих явился, пожалуй, единственной серьезной деталью, которую юноша позволил себе внести в сюжет картины, гуманно проявив заботу о здоровье девушки в морозное время года.
Из задумчивости Ивана вывел сигнал телефона, лежащего на зарядке в глубине комнаты. Бычок метким движением отправился в стеклянную банку из-под кофе, креативно приспособленную под пепельницу, а стул издал душераздирающий визг.
– Здорово, Ванек! – судя по грохоту, приятель-фотограф звонил из метро, – Сегодня на Сретенке открывается новый бар – есть контрамарка на двоих. Пойдешь?
В другое время молодой человек с большим удовольствием присоединился бы к товарищу, посетив модную вечеринку, где можно было бесплатно перекусить и даже выпить шампанского «на халяву», но сегодня ему совершенно не хотелось тусить. Ивана тянуло побыть в одиночестве, покопаться в себе, прислушаться к борьбе двух противоположных стихий в подсознании, которому внезапно потребовалось уделить внимание под сладковатое благоухание уличных цветений, многократно усиленных грозой.
Отказавшись от заманчивого предложения, юноша бросил телефон на диван и направился в угол, где стояли на полу беспорядочно прислоненные друг к другу холсты. Небрежно прикрытые старыми простынями, здесь скопились репродукции разнообразных произведений знаменитых художников, выполненные Иваном с незначительными изменениями в зависимости от его личного душевного состояния в момент работы над той или иной копией.
Одно время молодого человека чрезвычайно увлекал именно процесс копирования: ему нравилось шаг за шагом следовать по стопам выбранного автора, тщательно выписывая каждый штрих и проживая вслед за художником его сокровенные ощущения, которые возможно было прочувствовать даже по истечении нескольких веков. При этом подмена мелких деталей не влияла на общую концепцию начального произведения, не искажала заданной темы, но привносила определенную новизну в прочтение старой работы.