Анна, безусловно, симпатичная, но не в сексуальном смысле, а в самом обычном. И еще, она чем-то напоминает маму – тип лица, рост, телосложение – все похоже…Они примерно ровесницы – несмотря на ухоженный вид новой знакомой, глаз художника сразу подметил возрастные изменения в ее внешности, грамотно завуалированные косметическими процедурами и макияжем…
А еще у них с мамой одинаковое выражение глаз. Несмотря на респектабельный внешний вид Анны, в ее больших серых глазах проступает затаенная тоска…Возможно, именно поэтому он открылся ей так быстро, хотя разговаривал впервые! Ведь не открылся же он до сих пор Люсе, с которой знаком гораздо дольше. Она и не в курсе его основного жизненного хобби, его художественных притязаний, поскольку Люся явно не из тех людей, которые помогают бескорыстно – она обязательно потребует что-либо взамен. Анна на первый взгляд не такая, да и помощь она предложила сама…
Под ускользающие мысли юноша повернулся на бок, проваливаясь в крепкий сон, в то время как за окном под робкое чириканье воробьев уже зарождался новый рассвет.
Прогулявшись по набережной и вдоволь налюбовавшись урбанистическим районом СИТИ, возвышающимся по другую сторону реки, подруги вошли в фойе театра Петра Фоменко.
Сегодня обе выглядели очень женственно: Анна в летящем платье под пояс с неявным рисунком, и Ирина в платье-сарафане горчичного цвета необычного покроя.
Сегодня давали «Чайку», и Ирине перепали две контрамарки от знакомого актера, с которым у нее не так давно был роман без всяких обязательств. После знакомства с Рубильником Ирина посчитала прежние вялотекущие отношения полностью исчерпавшими себя, однако Арсений Казакевич внезапно воспылал к ней удвоенным чувством и вновь пытался задобрить бывшую возлюбленную такими скромными подарками, как билеты на спектакли с собственным участием.
Благодаря Арсению подруги уже пересмотрели почти весь репертуар Мастерской Петра Фоменко, а Ирина стала практически своей в местной актерской тусовке, нередко принимая участие в посиделках после представлений в качестве «девушки» Арсения. Поскольку сильных чувств у обоих не наблюдалось, отношения развивались легко и непринужденно: Ирине льстило внимание известного в театральных кругах актера; Арсений же всегда был готов к интрижке с любой симпатичной дамой. Стряхнув с себя бывших жен и детей, в свои пятьдесят с хвостиком, он наслаждался статусом холостяка, но смотрел по сторонам уже не с прежней легкомысленной активностью сексмашины, а обдуманно и трезво. Молодые глуповатые поклонницы ему порядком наскучили, а привлекательная, острая на язычок Ирина, с отличной спортивной фигурой, а теперь еще и с сексуальной грудью, будоражила его мужские фантазии.
«Мастерская» слыла в Москве модным местом, собирая аншлаги на все постановки без исключения. Здесь всегда можно было встретить знаменитостей. Обилие в рядах публики творческой молодежи и актеров других театров создавало особую ауру, многократно усиливаемую светским общением, букетами цветов и приятным звоном бокалов в местном буфете. Атмосферу «Храма Искусств» пронизывали флюиды новизны, свежести, драйва, новаторства, эксперимента – все это ощущал каждый зритель, переступающий порог красивого помещения на набережной Тараса Шевченко.
Новаторские нотки прослеживались в том числе и в архитектуре современного здания Новой Сцены – разные уровни снисходили к реке удачно спроектированными компактными холлами, плавно перетекающими один в другой и создающими иллюзию многоэтажного уюта с интригующими закоулками.
Спустившись по лестнице, подруги поместили букет, предназначенный Арсению, в один из предусмотрительно расставленных повсюду сосудов с водой, и, по давно сложившейся традиции, направились в кафе. Они намеренно пришли пораньше, чтобы без спешки отведать шампанского в небольшом пространстве современного дизайна, которое пользовалось популярностью у зрителей не меньше, чем зрительный зал. Судя по доносящемуся оттуда гомону, подруг уже многие опередили.
Арсений заранее организовал столик, оплатив шампанское и мороженое с клубникой. Он продолжительно приложился губами к щеке Ирины, глядя при этом на Анну шаловливыми глазами и как бы привлекая ее к соучастию в общем заговоре.