Другое дело, Иван – он относится к иному поколению, да и работает в такой сфере, где всяческая раскрепощенность только приветствуется. Вряд ли он поверит, что Анна вовсе не рассчитывает никого соблазнить, а просто наслаждается его присутствием и ни к чему не обязывающей легкой болтовней. Даже Ирина сомневается в чистоте ее помыслов – чего же ожидать от других…
Увидев, что Иван взялся очищать место на столе, сдвигая в сторону вездесущие тюбики, Анна остановила его.
– Пожалуйста, не убирайте! У вас такой славный творческий беспорядок, что совершенно ни к чему его нарушать!
Юноша рассмеялся.
– Окей, тогда позвольте сервировать стол для чаепития среди предметов для живописи! Кусок торта я подам вместо блюдца на палитре, а отламывать можно мастихином, – Иван продемонстрировал маленькую лопатку, напоминающую миниатюрный мастерок. – Он вполне заменит ложку!
– Отличная идея! – подхватила Анна. Она прошла к окну, заинтересовавшись холстом, стоящим на мольберте. – Ну, правда, у вас здесь особая атмосфера – не будем ее развеивать…
Иван послушно втиснул торт между хрустальной вазой, наполненной кистями разного калибра, и металлическим сундучком из-под чая, забитым пластиковыми емкостями с акрилом. Кружка-бульонница с остатками старой заварки была предусмотрительно унесена на кухню, а на ее месте появились чашки с блюдцами.
– Будущий шедевр? – поинтересовалась Анна, замечая свежие мазки на холсте, где сюжет пока не проглядывался.
– Да, пришла в голову одна идея, но пока еще слишком смутная, – проговорил Иван.
«Творческие люди всегда на своей волне»,– подумала Анна, рассматривая комплект бесформенных клякс, проникающих друг в друга. – «Это своего рода патология, ведь они отличаются от большинства из нас. И этот мальчик прекрасен в своей аномалии. Такое милое, одухотворенное лицо…Чистейшая кожа, какая бывает у сильно аллергичных детей, которым противопоказаны определенные продукты… Его хочется оберегать от жизненных невзгод, давая возможность творить и реализовываться только ради того, чтобы эти глаза светились счастьем…
– Вы говорили, что не получили никакого образования? – спросила женщина в то время, как Иван появился на пороге с бурлящим электрическим чайником.
– Точно. Я – самоучка, – подтвердил он. – Была безуспешная попытка поступить в Строгановку, но потом стало понятно, что учиться и пробиваться среди тысяч себе подобных потребует от меня слишком больших усилий – отличным аттестатом похвастаться не могу, да и время эластичности мозга уже упущено! Серьезно! – проговорил он в ответ на улыбку Анны. – А еще я понял, что образование может только навредить индивидуальности художника. Ненужные правила, которые вдалбливают в учебных заведениях, делают многих похожими друг на друга! Так что я счастлив сохранить свою самобытность в первозданном виде, не подпорченном ни учителями, ни наставниками. К тому же в случае поступления в ВУЗ, у меня не осталось бы времени на заработки для поддержания штанов, а главное – на все это…
Иван махнул челкой в сторону мольберта, напоминая Анне, где сейчас сосредоточены его основные устремления. Словно что-то припомнив, женщина достала из брошенной на диван сумочки телефон и заглянула в него.
– Пока ничего, – доложила она, имея в виду того, появления которого они «ожидали».
– Извините, чай у меня самый обычный, – проговорил Иван, заливая кипятком сразу несколько пакетиков, опущенных в пузатый заварочный чайник. – Черный и без добавок.
– Обожаю обычный чай, – Анна ничуть не кривила душой. Ей было до такой степени комфортно, что даже стакан простой воды из рук юноши показался бы деликатесом. – Правда, люблю покрепче, – добавила она.
Иван улыбнулся.
– У нас с вами совпадают вкусы! – отметил он, ловко орудуя ножом, лезвие которого разрубило гладкую шоколадную поверхность торта на ровные прямоугольники, в то время, как Анна бездумно смотрела, как двигаются небольшие бицепсы под смуглой кожей. – Кстати, не только в этом!