О, образ, доставшийся такой мерзости! Небеса, я взываю к вам! И я взываю к тебе, Господь! Как сталось так, что образ этот мог достаться ей, той дряни, которая затащила меня в этот колодец; и я восхищён; и не понимаю, как Вам так умело удаётся этим образом управлять!
Как Вы это делаете? Я не знаю; как не знаю, как вожделение переросло в безразличие, а после – в эту восхитительную ненависть; как не знаю ничего в твоей душе; и ничего в этом мире, ибо весь мой предыдущий мир оказался ложью. И я могу смотреть лишь в то, что за гранью его.
И пусть улыбка, достойная поклонов и восхищений, и взгляд, достойный Хатхор, умрет для Вас и вместе с Вами, навсегда оставшись жить в моей памяти и страницах, которых коснулось моё перо.
七
Когда в самой моей природе
С влеченьем к телу твоему
Граничит ненависть к тебе,
Как поступать иначе я могу?
Навйя Нвар, 1986
И так одним вечером я увидел перед собой идеал. Мой идеал прост и примитивен, стоял через дорогу прямо; и это были не Вы и не та мёртвая девушка; но она стояла, поглядывая косо, а я подумал тогда, что мне ничего не стоит более завладеть этим чудесным телом; что перешёл уже все допустимые границы; и я был счастлив вновь; от того, что могу получить теперь красоту истинную, избавившись от скверны духовной.
Но вспоминаю сразу, что моя цель сейчас – Вы, и стало страшно, и простёр к небу руки вдруг:
«Господь! Ты смотришь на меня? Видишь ли Ты меня? Смотри, чем я стал! Смотри, что я делаю после всего того, что Ты сделал со мной! Доволен ли Ты теперь? Если нет, но помоги мне вернуться назад, а если Ты счастлив, и если я выполняю сейчас Твою Волю, то помоги!»
И я упал на колени и плакал. Я скрёб сырой асфальт ногтями, и мне хотелось закопаться в него, и я поломал все ногти свои, и из-под них пошла кровь.
А из тех приятных времён вдруг:
«Ты виноват во всём! И ты сам виноват то, что происходит в твоей жизни сейчас, оттолкнув от себя всё, что было, а у тебя было достаточно, и вы были счастливы; а сейчас ты счастлив со смертью и дышишь воздухом мёртвых.»
Воистину! Я разочаровался в красоте жизни, которая в конечном итоге привела меня к своему очищенному образу, в котором нету души и нету тепла; и это единственный, казалось мне, образ, который я смогу подчинить.
Письма никому и слова никому, которые никогда не были сказаны и никогда не были написаны; я храню это всё, и буду хранить, захлёбываясь гуталином; и буду хранить, когда все скажут мне отвернуться от этого; и всегда буду стремиться к тому, как было раньше, даже зная, что это невозможно. И тогда шёл Дорогой Ангелов, и видел вещи; и чувствовал вещи; те, которые не видел до того момента. И я запомнил все эти вещи; и я помню их с тех времён, и буду помнить после; и когда я умру, я буду хранить их, а тени этих воспоминаний будут преследовать Вас на том свете, и Вы вдруг вспомните тоже, как смеялись, и Вам станет грустно. И когда я говорю вдруг: «Посмотри в глаза», тогда это не потому, что мне приятны они – это потому, что я хочу увидеть, отражается ли в них то море крови и расчленённых мечт, что окружают Вас.
И я восхваляю свою новую богиню Смерть, которая дала мне шанс получить красоту прямо в руки – протяни и возьми!
Я не смог наткнуться на Вас на этих улицах, ни вечером, ни днём; и был столь прямолинеен, что не смог составить даже расписание действий Ваших; и кажется, даже и не выходили Вы из дома куда-либо, кроме как на учёбу.
Но пришло время, и эта возможность пропала. И тот, кто не был в ситуации моей, никогда не сможет понять разницы между бессмысленными романтическими мечтаниями об убийстве и истинном намерении. Ходили ли в самые тёмные ночи у дома любимой, шепча имя её, сжимая нож в руке, держа в кармане, готовясь в любой момент выхватить его, чтобы открыть дверь в ничего не подозревающее тело? И представляли ли, как входите в тело обмякшее уже, наслаждаясь спокойствием, наконец постигнувшем его? Воистину, убийство это прекрасно! И если избегаете родителей её, чтобы потом на похоронах не вызвать подозрений в ложной скорби, тогда, воистину, и вы постигли очарование сие!
Вот подошёл уже выпуск; и теперь Вы где-то в столице, а я остался здесь, но я хочу, чтобы знали, что моя тень всегда будет преследовать Вас. Знайте, что когда Вы идёте, за Вами тень; когда Вы стоите, за Вами тень. И когда все отвернутся от Вас, и Вы останетесь в одиночестве среди мёртвых звуков, думая, что у Вас более нет никого, и Вам будет казаться, что никого и не было даже; знайте, что за Вами ещё одна тень, помимо Вашей, знайте, что Вы не одиноки. И когда Вы спите, из угла, как в ту ночь, за Вами наблюдает тень, и она будет всегда там, и если она не будет стонать, то она будет медленно забирать Вашу жизнь, и это уже не в моей власти – просто так она привыкла, и такова природа её.
У меня было время подумать, когда я устроился работать в этот скромный морг. И я думал о том, что понял, пока тонул в гуталине, и я думал о нас и о других, и много думал о мёртвых, и мне открылась священная истина, что Природа сама распределила так, что мужчина может овладеть женщиной любой; и мужчине дозволено иметь мёртвую любовницу, как живую, и каждый волен сам делать свой выбор в соответствии с природой своей.
И я сделал его, когда привезли третье по счёту тело. И это был идеал, мой примитивный, но идеал. И пока я был с ним, тень была с Вами, и она до сих пор позади.
1997
перевод: https://vk.com/dekadansu
https://vk.com/fraterra</p>