Блин, а я кто? Как отделить одну личность от другой? По-моему, я сошла с ума.
Какая досада! Еще утром хныкала и расстраивалась, а сейчас мне море по колено.
Так, спокойно. Это все стресс.
Но принц тоже был тем еще подарочком кажется, его здорово разозлило, что девица нисколько не печалится оттого, что учит его танцевать и очаровывать другую.
Фактически, готовит его для потенциальной соперницы, для невесты!
Это здорово уязвило его самолюбие. Неужто он так дешево стоит в ее глазах!
Не дождавшись нужной ему реакции, он решил сам пойти в атаку.
— Но я не только танцами хочу порадовать мою венценосную невесту, — ледяным, приторно-сладким голосом произнес принц. — Хотелось бы пошептать ей немного игривых слов на ушко. Не поможешь подобрать комплименты поизысканее?
Эвита насмешливо фыркнула.
— Комплименты? — беспечно повторила она. — Для той, кого вы еще вчера обзывали кобылой?! Переменам вашего характера позавидует и восточный ветер!
— Что ж с тот, — не уступал принц. — Называл. Но все-таки, она принцесса, она моя невеста — и она женщина, в конце концов. Ей будет приятно. Ну?
Но Эвите не шло на ум совершенно ничего.
Все комплименты, что она в свое время выслушала от кавалеров, просто испарились из ее памяти, и она не нашла ничего лучше, чем цитировать стихи, первые, что взбрели на ум.
— Но что за свет я вижу на балконе, — произнесла она. — Джульетта, ты как день. Встань у окна, убей луну соседством. Она итак от зависти больна, что ты ее затмила белизною.
Сказала — и осеклась.
«Так так, — подумала в панике она, слушая зловещее молчание принца. —Шекспир подкрался незаметно А как я объясню принцу, что это за стихи?
— Как изысканно, — тихо произнес он. — Кто автор? Это сочинил явно благородный и образованный человек.
— Один поэт — пересохшими от волнения губами прошептала девушка. — Не очень известный... даже совсем не известный.
— Пишет такие стихи и не обрел известности?! Он читал эти стихи тебе? Для тебя он их написал? — ревниво спросил принц. — Джульетта — такого имени у лиданийцев я не слышал. Ты его сейчас сама придумала, чтобы за ним спрятать свое?
Теперь Эвита была заключена в крепкое кольцо его рук.
Принц держал ее крепко, и вывернуться было никак.
В его темных глазах сверкало какое-то грозное и одержимое чувство. Губы покраснели, и
Эвита рванулась из его рук, испуганная .
— Пустите!
Но вырваться не смогла.
Он привлек ее ближе, сжал до боли, заставил заглянуть в его лицо и склонился так низко, что дыхания их смешались.
— Отвечай, — грозно и тихо прошептал он, почти касаясь своим губами ее губ, томя и мучая ее своим пылом.
— Разумеется, нет — выкрикнул Эвита. — Никто мне стихов не писал! Никто б и не посмел читать мне подобное!. Сейчас же отпустите меня!
Но принц ее не слушал.
— Не лги мне! Кто это был? — допытывался он. — Твой жених? Ты была обручена с кем то? Поэтому сейчас так весела и беспечна? Думаешь, он тебя спасет? Думаешь, он примчится сюда и вызволит?
Он сузил темные глаза до двух черных щелок, и встряхнул Эвиту как тряпичную куклу.
— Это лиданиец, верно? — вдруг спросил он яростно. — Это он? Ты на его помощь рассчитываешь?! Так вот запомни: он тебя не получит. Никогда!
— Вы смеетесь надо мной" — искренне возмутилась Эвита — Лиданиецт!
Серьезно?! Да я впервые…
Она хотела сказать «впервые услышала о нем здесь, у вас», но вовремя прикусила язык. В
те далекие времена, когда войны еще не было, лиданиец был частым гостем на балах.
Почетным и желанным гостем.
ЕГО с удовольствием принимали в каждом доме, потому что он был богат и знатен.
Любой хотел бы породниться с лиданийцем. Но он не делал предложений никому, слишком важный... или слишком кроткий и нерешительный?
«А может, выбирал себе жену получше. Чистую и непорочную», — подумала Эвита и тотчас отвергла эту мысль. Непорочную?! И после этого ее берет, что называется, из солдатского обоза?
Любую?
Даже обесчещенную?
И, вероятно, беременную черт знает от кого?
Интересно, зачем ему это нужно? Неужто и в самом деле влюблен настолько?.
Но додумать свои увлекательные мысли она не успела.
Принц встряхнул ее, как будто ревниво хотел вытрясти все мысли о другом человеке, и снова притянул к себе, близко-близко, лицом к лицу.
— то, что я называю своим, — произнес он угрожающе, — остается моим навсегда!
— Готова поспорить, — дерзко ответила Эвита. — ее величество думает иначе. Она распоряжается и вашим, и не вашим, потому что тут все — ее! Так что, нравится вам или нет, а она подарит меня лиданийцу с величайшим почтением. И ничего вы не сможете сделать.
Принц до боли сжал ее плечи, порывисто потянулся к ней, но Эвита прижала пальцы к его губам, не позволяя себя поцеловать.
— Для той, которая только что называла себя рабыней, ты ведешь себя очень дерзко! —
недобро прорычал он.
— Вы отняли у меня все, — равнодушно пожала плечами она. — Честь. Дом. Имя.
Я для вас игрушка, и мое тело — это все, что у меня осталось. Поэтому я хочу распоряжаться хотя бы собой. И в моей власти сказать вам «нет». Вы можете не услышать моего отказа, и можете взять то, что вам нужно, насильно. Но все равно будете знать, что я ответила отказом. Нет нети нет мой вам ответ!
Принц зло сопел.
Ноздри его носа побелели от ярости, губы вздрагивали. Глаза сделались абсолютно темными и блестящими, как агат.
— Хорошо, — прорычал он. — Давай поиграем в эту игру по твоим правилам. Что нужно сделать, чтобы ты сказала «да» и не противилась, кода мне хочется коснуться тебя?
— Так просто, — грустно усмехнулась Эвита. — Вы думаете, что чувства разжечь так просто? Что-то сделать, сказать правильное слово, и девушка на все согласна?
— Чувства?.
— О, простите. Я не так вас поняла, ваше высочество! Конечно, покорность. Не чувства —
вам моя покорность нужна? Я такая глупая... ну вот, я покорна. Вы можете снова напасть, растерзать, жестоко изнасиловать... я и слова не скажу. Сделаю вид. что мне приятно ваше жестокое внимание.
— сделаешь вид! — вскричал взбешенный принц. — Но тебе было приятно! Ты говорила, что хочешь меня, ты умоляла взять тебя!
— Разве женщинам не это полагается говорить в постели? — кротко спросила Эвита. — Я
знаю, женщина должна угождать мужчине в его желаниях. А мужчины обычно не спрашивают довольна ли женщина тем, что с ней происходит. Это просто мой долг —
говорить так.
— Ты лжешь — взревел принц. — Я помню, как дрожали твои бедра! Я помню, как ты неистово терлась ими об меня, кончая!
— Простите мне мой маленький обман, — тихо произнесла Эвита, обмирая от собственной дерзости. Она довела принца буквально до бешенства, и то, что он все еще не свернул ей голову, было настоящим чудом. Но остановиться и перестать дергать ему нервы она не могла. В нее словно бес вселился и понуждал причинять принцу боль снова и снова. — Я знаю, мужчины любят получать страсть в ответ. Я не могла вас разочаровать.
Эвита чувствовала, что от страха ее сердце вот-вот выскочит из груди.
От страха и странного, непонятного возбуждения.
Мучить принца, дразнить его, заставлять срываться и останавливать его порывы в последний момент ей нравилось.
Нравилась власть над ним; нравилось, что сильный и всемогущий мужчина подчиняется малейшему выражению неудовольствия на ее лице.