И нравилось ощущать его нетерпеливую, страстную дрожь, его муку когда отказывает ему.
«Если он сейчас поцелует меня, я взорвусь, — подумала Эвита, оглушенная и ослепленная этой странной игрой. — Или сердце у меня остановится…
Сейчас этот поцелуй казался ей самым желанным и самым сладким из всего, что существует на свете. Она сама хотела его, хотела так, что к возбужденному рту страшно было прикоснуться, а тело отвечало сладкими, приятными спазмами, стоило принцу склониться над нею чуть ниже.
И все же Эвита всякий раз отстранялась, продолжая мучить и его, и себя.
Они почти целовались.
ИХ тубы были близко, Эвита ощущала жар его дыхания, распаленный мужчина ловил каждый ее вздох. Когда Эвита снова коснулась пальцами его губ, то ли защищая себя от их близости, то ли лаская, принц не сдержал жалобного стона, полного жажды.
— Маленькая лгунья! — прохрипел он. От злости и бессилия он почти задохнулся, покраснел. На лбу его выступили бисерины пота. — Я зна-а-аю, тебе было хорошо со мной.
— как скажете, ваше высочество, — притворно-смирно ответила Эвита, скромно опуская глаза.
— Ты кричала!
— Сидя на стуле да. Это было действительно... чувствительно и странно. А потом.
— Что потом?!
казалось, принц снова готов был взорваться.
— Потом не впечатлило.
— Демоны. Да у тебя остро отточенный нож вместо языка! — взревел принц.
— Простите, ваше высочество, — тотчас покорно поправила Эвита. — все время забываю, что вам нужна моя покорность. все было просто великолепно.
Но теперь, от ее похвалы, принца рвало на части еще сильнее, чем от ее холодности.
— Я придушу тебя, — прошептал он.
— Если это доставит удовольствие вашему высочеству.
— Ты хочешь вынуть из меня душу?!
— Разве я смею, ваше высочество.
— Ты меня называешь жестоким?! А сама вытряхиваешь из меня душу!
— Как я могу, ваше высочество... У меня и сил-то не хватит.
Принц судорожно вздохнул, изо всех сил стараясь совладать с приступом ярости.
— Хорошо, — произнес он. — Я спрошу прямо. На что ты обменяешь один свой поцелуй?
Без колкостей и без этой мерзкой притворной покорности!
ЕГО голос снова загремел грозно.
— На моего отца, — вдруг сама от себя не ожидая, ответила Эвита. — вы обещали мне его голову. Я все еще жду.
«Зачем я это сказала?! — поразилась она про себя. — Зачем мне это человек, я его даже толком не знаю! Не помню! Кто меня за язык тянем. Что я скажу ему, если увижу? Да и где увижу-то, принц что, во дворец его притащит?
Но что-то внутри беспокоило ее.
Мысль о старом герцоге свербила, терзала, и Эвита, словно зачарованная, повторила:
— мне нужен он.
Глава 10. Дворцовые интриганы
— Поторопитесь с выполнением вашего обещания, ваше высочество. Хотелось бы поговорить со светлым герцогом. Прежде, чем вы отделите его голову от тела, хотелось бы задать ему вопрос, не сильно ли пострадала его родовая честь, когда вы меня изнасиловали. Я страдала от стыда; теперь его очередь. И когда я услышу его вопли и проклятья, я вас поцелую сама... и, вероятно, мои действия будут полны благодарности, и даже исполнены удовольствия, — хитрым голоском пропела Эвита.
— Как скажете, — сухо ответил принц, и буквально оттолкнул девушку от себя, не скрывая уже своего раздражения.
Он откланялся, слишком спешно и небрежно, и выскочил из бального зала, заметая свои следы длинным черным богатым плащом, словно вороновыми зловещими крыльями.
А Эвита осталась одна, переводить дух и приводить в порядок свои хаотично мечущиеся мысли.
«Вот нафига мне этот посторонний, незнакомый дяденька, — угрюмо думала она.
— Говорить с ним о погоде? Зачем вообще я о нем заикнулась?! Зачем попросила его привезти? А тем более убить? Жил бы себе спокойно, чаи по вечерам гонял и читал газетку герцогская правда». Так нет же!
Самое неудобное было то, что мысли Эвиты никак не отделялись от мыслей Маши.
Все было перемешано и запутано.
Вот, например, злость на герцога за то, что отдал этому принцу и позволил сделать ему то... что принц сделал — это чья злость?
«Нет, конечно, герцог знатный козел, — думала девушка. — Тут он со всех сторон виноват.
Я 6 с удовольствием посмотрела, как принц ему всёк. И за малышку тоже. Это ж надо же
— нацепить удавку на дочь! Я зла на герцога. Но вот это навязчивое желание увидеть и поговорить... Это точно Эвита. Зачем-то ей это надо. Что-то она задумала. я в ней не сомневаюсь, она тоже та еще коза! Расчетливая, себе на уме.
Так что, вашество, ты б не бежал так быстро плясать под ее дудку; мало ли зачем она это просит».
Девушка скала виски; голова ее просто разрывалась.
ЕЙ казалось, что она сходит с ума, и это не остановить никакими шуточками.
«Кажется, у Эвиты был какой-то план. Она далеко не так проста, как могло бы показаться.
Она... она хитрая, — у девушки мороз по коже пошел от этой мысли. Она тревожно обернулась, глянула на себя в огромное, в половину стены, старое, потемневшее зеркало в тяжелой красивой раме. — Хитрая и холодная...
Из зеркала на нее смотрела красивая, светлая, как юная весна, девушка.
Белая кожа, ясные глаза, золотые, как апрельские лучи солнца, волосы. Розовые губы, нежный овал лица. Невинный, трогательный взгляд.
И такие странные, серые, четкие, лишенные какого-либо очарования, присущегоюной девушке, мысли.
— Как бы не натворить беды, — дрогнувшим голосом произнесла Маша, тревожно всматриваясь — в свои? В чужие? — черты лица. — Притащит принц папашу, а я как выкину что-нибудь, чего раньше не планировала... И королева мне голову оттяпает. Или принц сам в один поворот открутит. Возьмет за уши, и — что наша жи- иниззнь? Игра-ра-а! Крутите барабан! Откройте черный ящик, блин.
Отражение вдруг коварно улыбнулось девушке, и та вздрогнула, отпрянув от зеркала.
«Она будто подслушивает меня и подсматривает тайком, что я тут делаю! — в ужасе подумала девушка. — Эта.. Эвита. И иногда направляет а иногда затаивается, будто ее нет и не было вообще! О, все так неспроста! Как будто все подстроено! Как будто я попала в ее тело не случайно! Не принц будто меня подманил, не его магия сюда перебросила, а сама Эвита впустила. И никуда не ушла, а затаилась внутри, где-то в душе, в глубине разума... зачем?! Чувствую себя так, словно во мне чужой сидит! — девушка зябко передернула плечами. — Хоб —и эта Эвита вырвется наружу! И мне тогда конец. А все может быты Все может быть»
С ухмыляющейся в отражении Эвитой надо было что-то делать.
Маша смотрела с ужасом, как ее собственные губы расползаются в едкой улыбке, и ничего не могла сделать.
Девушка, хозяйка тела, явно ее слышала. Угадывала ее мысли и недобро радовалась тому, что Маша не может выкрутиться.
Маше не к кому было обратиться за помощью.
Никто 6 ее не выпустил, никто 6 не отправил домой.
Маше на долю выпало перенести все то, с чем Эвита просто не хотела связываться — или не знала, как поступить, чтобы не выдать свои коварные планы.
Принц и его порочная, одержимая страстъ — Эвита думала о нем с пренебрежительной брезгливость. Она не хотела, чтоб принц ее касался. Она не любила его, и, вероятно, вообще не могла полюбить.
Вот и Машу она призвала, чтобы та таяла и млела в его объятьях.
Делала то, чего сама Эвита не смогла бы изобразить искренне, как бы ни старалась.
Сестра — нянчиться с ней Эвита тоже не хотела.
Даже ее возможная смерть Эвите казалась чем-то скучным, безразличным и неважным.
Это именно Маша чувствовала в ребенке родню, именно Маша пожалела малышку и запаниковала. Не Эвита.
Для Эвиты ребенок был разменной монетой. Удавка на шее — точнее, на шеях обеих сестре, — едва ли была не делом ее рук.
Да, да, милая, не таращи так глаза. Виола — всего лишь декорация. Принц должен был клюнуть на эту удочку. Он и клюнул, когда ты завопила на весь дворец.