«За одним приглядят за девчонкой, вдруг и правда замыслила что-то недоброе» —
подумала королева.
На том они и расстались.
Принц же сразу после разговора с Эвитой решил исполнить свое обещание, не откладывая в долгий ящик.
Разумеется, в теперешнем его положении это было самоубийственно опасно. Но обещание Эвиты подарить ему поцелуй добровольно кружило ему голову.
Никогда еще его не влекло к женщине с такой силой.
Он злился на самого себя, он тысячу раз напоминал себе, что эта девица, скорее всего, средоточие зла, искусная притворщица, полная лжи и желания мести. Но поделать ничего не мог.
«Красивая, идеальная оболочка! — с горечью думал он. — Она смотрит такими невинными, чистыми глазами, полными слез... что в них тонешь и думаешь, что невозможно заподозрить этого светлого ангела в чем-то дурном! Как же я попался в ее сети? Впрочем, что спрашивать с дичи, когда охотник так искусен и изощрен?»
До земель герцога Флореса было далеко. Самый резвый конь бежал бы до них неделю, и то если 6 не останавливался на ночлег, и чтобы подкрепить свои силы.
«Наверное, из-за того, что туда долго добираться, она и попросила этот странный «подарок», — угрюмо думал принц. — Да и герцог вряд ли согласился бы принять приглашения в королевский замок, и сопротивлялся бы даже вежливой просьбе. А это еще пара-тройка дней. Пока б обломали его строптивый нрав, пока б приколотили к кресту, пока 6 обратно прибыли. Хотела время потянуть? Не выйдет Да зачем тебе это время? Что ты задумала, чертовка, дочь чернокнижника?»
Старая королева была хитра.
Она надела на принца ошейник, принуждая его ей служить и блокируя всякое заклятье, что могло бы его освободить. На тот случай, если росток магии проснулся бы в плененном принце, ошейник и тот уничтожил бы.
Но маги были намного хитрее, чем старая королева.
От отца у Альберта остался браслет, серебряный и простенький, с камнями цвета светлой лаванды.
В нем была заключена магия, много. На самые разные непредвиденные случаи.
Защитить от случайных стрел, от ядов, от коварных ударов из темноты.
Всего камней было двадцать.
Но так как принц много воевал, и полагаться приходилось только на силу своих рук, многие из камней уже погасли, лишенные силы, ранее в них заточенной.
Осталось три, всего три.
Три возможности почувствовать свободу. Три возможности хотя 6 недолго побыть самим собой. Три возможности забыть о неволе и смертельной тоске, сковывающей сердце.
И больше не будет ни единого шанса.
Но принц упрямо сжимал зубы, крепче стискивал в кулаке волшебную вещицу и уверенным шагом шел к Алой башне.
Ради прекрасной Эвиты он готов был пожертвовать и этим последним своим сокровищем.
Предвидя волшебство, алые призраки осенних листьев взлетали у него из-под ног, ложились на плечи, обращаясь в странные длинные и острые блестящие перья.
Алые перья покрыли его голову странным клювастым шлемом.
Алые перья длинным плащом обняли его тело.
Осенний ветер тихонько вздохнул, провожая принца.
Шорох окаменевшей чешуи наполнил коридор, и в алую башню вошел уже не человек —
вполз алый дракон, невидимый для врагов.
На крохотном браслете погас еще один камень, стал темным.
Принц затворил за собой тайную дверь и поднялся по винтовой лестнице на смотровую площадку на самом верху башни..
Там он взмахнул руками, и они обернулись в широкие алые крылья, обрастая мелкой плотной чешуей, твердой, как алмазы
Взмахнув ими, принц прыгнул в серое низкое небо, и полетел в строну земель герцога.
Королева только вышла из зала, где оставила Эвиту, как к ней тотчас подбежали наушники, соглядатаи.
Это были мелкие слуги, желающие выслужиться. Подглядывающие и подслушивающие.
шпионящие за всеми.
— Ваше величество! — наперебой шипели они, как клубок издыхающих змей. —Тревога, ваше величество! Говорят, в небе снова видели алого дракона!
Королева, ошарашенная этой новостью, так и встала.
ЕЙ показалось, что сердце ее остановилось в груди, кровь замерзла и превратилась в колючую ледяную кашу, вспарывающую сосуды изнутри.
— Этого не может быты — просипела она, словно мороз сковал ее горло. — Он давно покинул наши земли!
Она хотела крикнуть: «Он мертв, я сама уничтожила, убила его».
Но не смогла. Не посмела.
Побоялась, что грозный призрак прошлого услышит ее и обернет к ней свой грозный взгляд.
— Он пролетел над замком только что, — тревожно шептали испуганные шпионы, вцепляясь в полы одежды королевы, ища у нее защиты. — Не задерживался. Тень от его крыльев стала еще больше. Накрыла на миг весь двор.
Королева отшатнулась от перепуганных людей.
Лицо ее было бледно.
— Он пришел за мной! — шептала она, не слыша испуганных воплей людей. — он хочет мне отомстить. Хочет забрать с собой!
С криком она кинулась на каменные стены, в исступлении царапая их ногтями, словно желая вырвать из них то, что не смогла вытравить в себе — алые рисунки, проступившие на каменной серой кладке.
Стереть их было невозможно. Разве что разобрать замок по камню и выстроить из новых.
Магия проросла в королевском дворце.
Та магия, что когда-то питала кровь королей.
Магия рисовала на стенах алых гордых драконов.
Магия многократно повторила черты последнего короля, мужа старой королевы.
Он смотрел на свою жестокую супругу укоризненным взором, он был повсюду. И именно из-за него королева и вытравила в себе возможность видеть алый цвет.
Не могла смотреть в его глаза.
Не выдерживала молчаливого осуждения.
Боялась.
С алым цветом она потеряла возможность видеть чудеса.
Алые драконы больше не посещали ее замок. Не кружились на широких крыльях, не защищали ее, отравленные вместе с магией. Не напоминали о короле и о ее страшном преступлении. Тени не рисовали кровавые брызги на ее руках. Уже давно.
И королева понемногу затихла, успокоилась. В душе ее страшная рана затянулась, больше не болела, почти не беспокоила.
И вот снова алые призраки вернулись
Снова!
А МОЖЕТ, это происки врагов? Может, это ложь, чтобы лишить ее, королеву, покоя?
— Найдите мерзавца, который видел дракона! Найдите негодяя, пустившего этот страшный слух! — шептала испуганная королева.
Ее, ослабевшую, подхватили под руки и потащили в тайную черную комнату.
Та уже давно была заброшена, ровно на столько времени, сколько алый цвет королеву не тревожил.
В этот каменный мешок не проникал свет, ни единого лучика.
Там она запиралась и сидела неделями, напуганная алыми отблесками.
Пока тьма не наливала ее глаза до краев чернильной темнотой.
Королева могла не есть и не пить. Она жаждала ослепнуть, не видеть ничего, она царапала стены, если ей казалось, что коварный цвет прорастал меж серыми камнями тонким змеящимся ростком.
И лишь кода панический страх отступал, она выходила из добровольного заточения, исхудавшая и обессилевшая, еще раз наказанная за свое преступление.
В отличие от королевы, герцог Флорес видел алый цвет.
И вихрь, поднятый его крыльями, тоже видел.
ЕГО объяла неуемная дрожь, потому что алых драконов когда-то называли самыми свирепыми и самыми сильными тотемами в королевстве.
Невежественный человек, вроде королевы, мог напугаться дракона. Мог спутать со зверем, с призраком, с проклятьем. Но только не Флорес! Он-то наверняка знал, что это королевский тотем.
— Проклятье! — в отчаянии и ужасе простонал он, глядя, как крошатся каменные стены его дома, стиснутые когтистыми лапами чудовища. — Как же так?! Как так? Неужто старая королева обманула весь свет? Неужто она воевала затем, чтобы искоренить магию во всех, но оставила ее у себя в доме? Подрос наследничек, значит и унаследовал все королевские дары, мерзавец. Да, от такой мощи откажется только безумец.