«А что, если это что-то значит и сейчас?! — с запоздалым пониманием подумала Маша, тая свои мысли от разгневанной Эвиты, как записку о любви от ненавистной подружки. —
Если она узнает. Она ж сядет на шею принцу и начнет трясти его, как грушу, требуя себе немыслимых благ и подарков! Нет об этом лучше помалкивать»
— Для этого я тебя и призвала, — торжествуя, объявила Эвита. — Чтоб ты ублажила этого неотесанного мужлана, Альберта... думаешь, я такая уж дура? Не видела, как он смотрит на меня? Думаешь, он не пытался заговорить со мной? В мирные времена он не сводил с меня своего телячьего взгляда! — с гордостью похвасталась Эвита.
— Ну и ответила бы ему взаимностью! — шипела Маша рассерженно.
Эвита, вернувшись в свое тело и завладев им, теперь уже не таилась и не ‹церемонилась с подселенкой.
Она наскоро расчесала длинные волосы, критически оглядела свою цветущую мордашку в зеркало и уселась перед ним на мягкое кресло — собралась наводить красоту.
— Вот еще! — высокомерно фыркнула она. — Взаимностью!
— Он ради тебя рисковал всем, между прочим, — буркнула маша. — Даже жизнью.
— Недостаточно рисковал, — зло огрызнулась Эвита. — Он, вообще-то, прижег мне ногу!
Клеймил, как... корову какую-то!
— Если 6 он не сделал этого, — возразила маша, — тебе бы вообще голову оттяпали.
Эвита насмешливо фыркнула, с презрением глянула в зеркало, так, чтобы Маша увидела всю свою ничтожность.
— Мне? Оттяпали? — переспросила Эвита. — Деточка! Ты плохо меня знаешь. Мне никто и ничего плохого не сделал бы. Я бы подластилась к палачу, умаслила 6 кого угодно, наобещала бы с три короба, но никто меня б и пальцем не тронул! Просто не посмели бы!
— Ага, — язвительно ответила Маша, поражаясь высокомерию и самонадеянности Эвиты.
— Ты посмотри, какая цаца.
— Да уж поинтереснее и поважнее тебя! — хохотнула Эвита мерзко.
— Какая же ты... — выдохнула Маша яростно, не находя подходящего слова, чтоб охарактеризовать Эвиту. — Теперь понятно, почему Альберт со мной... то есть, с тобой не церемонился! Он прекрасно знал, какая ты язва! Влюбился в стерву и страдал! Думал, как же его угораздило!
— ОЙ, вот только не надо этих слезливых речей! — раздраженно ответила Эвита. —
Пожалела бедного Альберта! Можно подумать, ему не все равно, какая я. Он просто думал своим поганым членом, когда на меня смотрел.
— Ты его не знаешь — горячо прошептала Маша. — Ты его совсем не знаешь.
— Да как же не так Дура! Ты думаешь, что ты его узнала? Когда успела? когда он драл тебя, как корову, задрав тебе хвост?
— Какой же грязный, липкий у тебя язык — изумилась Маша. — Какая ж ты мерзость.
— Я просто не такая дура, как ты! — огрызнулась Эвита. — Растаяла от Альберта, грязнуля, неотесанная деревенщина! А он просто похотливый самец, и только!
Высокомерный поганый потаскун!
Эвиту трясло от ненависти; ее красивое лицо исказилось так, что Маша даже ‘испугалась, а не хватил ли красавицу Эвиту удар.
«Вот только дядюшки Кондратия с дедом Дементием нам не хватало! — в ужасе подумала Маша, глядя на трясущиеся в припадке щеки Эвиты. — Щас как шандарахнет ее в темечко, и останусь я тут в ее теле, слюни пускать»
Но то, что она приняла за приступ, было всего лишь яростью. Эвита действительно ненавидела Альберта так, что ее выворачивало наизнанку от одной только мысли о том, что он может ее коснуться.
Кажется, Альберт в чем-то ее разочаровал.
Или наоборот, оказался не так прост, как она о нем думала, и не так плох, как она о нем говорила.
Маше показалось, что она слышит стыдливые мысли Эвиты о том, что она пыталась своими чарами что-то выманить у Альберта. Но ей не удалось; он отказал ей, чем довел до бешенства. Унизил ее тем, что разгадал ее игру. Выставил ее дурой перед самой собой.
А она-то мнила себя умнее всех!
За это она его возненавидела; а свое стыдное фиаско таила ото всех, утешаясь тем, что никто о нем не знает.
А Маша вот узнала.
— Такие, как он, думают, что им весь мир принадлежит! Так и норовят под юбку залезть!
— проворчала Эвита, кое-как справившись с приступом ярости. — А мне этого не надо!
Так что пришлось воспользоваться тобой. Ты приняла его ухаживания, — Эвита гаденько захихикала. — Я бы сроду не вынесла его животных приставаний! Меня бы вытошнило от одного его прикосновения! Трахал, говоришь, он тебя? Можешь не отвечать, я знаю, что он затащил тебя в кусты... или где там он тебя оприходовал.
От этих слов Эвиты Маша не на шутку испугалась.
Видение алого листопада промелькнуло и в разуме Эвиты. Но, кажется, она не рассмотрела, не поняла, что это было.
— Так и знала, что этим все кончится, — продолжала брюзжать Эвита. — Так что тебе все же есть, за что меня благодарить. Сиятельные фараоны это одно, а принц — это другое.
Никогда и нигде б ты не получила ухаживаний такого мужчины, как Альберт Он, конечно, просто похотливое поганое животное, но зато породистое.
Качественный самец, да?
Эвита снова усмехнулась, так мерзко, что маша почувствовала себя испачканной в липкой грязи.
— Ну и ухаживалась бы им сама! — огрызнулась Маша, краснея.
ЕЙ было ужасно обидно и непереносимо стыдно.
Эвита размышляла о ней как о какой-то вещи, о бессловесной рабыне, которая выполнит любое ее поручение. Самый подлый приказ.
— Терпеть его не могу! — проворчала Эвита. — Упертый эгоист! К тому же, полон самолюбования.
— Но он красивый, — заметила Маша с еле заметным вздохом.
— И что же, — фыркнула Эвита. — Мужчина в присутствии женщины должен видеть только ее одну, а не рассматривать свое лицо в зеркале!
Пока Эвита и Маша препирались, Эвита навела марафет.
Да, со вкусом у нее было все в порядке. Она выбрала самые тонкие, самые изысканные украшения из подаренных Альбертом.
Из кучи нарядов выбрала такой, который выгодно подчеркнул бы все ее достоинства, но не показывал бы много. Ровно настолько, чтоб заинтересовать мужчину, распалить его, заставить работать его воображение.
— А куда это ты собралась? — с подозрением поинтересовалась Маша.
— Ты глухая или тупая? — презрительно фыркнул Эвита. — Ты не слышала, что сказали?
Лиданиец ждет меня.
— это для него ты так вырядилась? — удивилась Маша, рассматривая тонкое переплетение золотых цепочек на шее Эвиты, прикрытую полупрозрачной тканью грудь.
— Ну не для Альберта же, — процедила Эвита зло, подкрашивая губы.
Лиданийца память Эвиты тоже Маше продемонстрировала.
И если Альберт был красивым, ярким молодым человеком, то лиданиец был полной ему противоположностью.
Средних лет, блеклый и невзрачный.
Одетый красиво, богато, но с таким безвольным лицом, что даже странно было, что он проявил такую настойчивость, добиваясь Эвиты.
И не побоялся ж ее оспорить у Альберта.
Не испугался его гнева.
Не испугался, что тот в порыве ревности просто-напросто прикончит его.
— Но он же старый! — поразилась Маша.
Эвита снова фыркнула насмешливо.
Одетый красиво, богато, но с таким безвольным лицом, что даже странно было, что он проявил такую настойчивость, добиваясь Эвиты.
— Что ты понимаешь в мужчинах, деревенщина! Старый! Сорок лет — это не старость.
Принцу тридцать пять, но ты его старым как будто не считаешь?
— Выглядит лиданиец намного старше Альберта.
— Ну и что же.
— Но ты думаешь, ему что-то другое от тебя надо? Думаешь, он под юбку не полезет?!
Еще как полезет Покарабкается!
— Ха.
— И тебе придется ему ответить взаимностью!
— Ха-ха.
— И вряд ли это будет так же приятно, как с Альбертом! Альберт хоть красив и силен, а этот.
— 0, нет — протянула Эвита, посмеиваясь. — Деревенщина! Что б ты понимала!