Глаза ее были странно стеклянные, остановившиеся, как у неживой куклы.
— Зачем мне быть красивой девчонкой, — прошептала она в жутком трансе, — и выпрашивать милости у мужчин, если я могу стать королевой? Я могу быть тобой. И твой сын-дракон будет прислуживать мне.
Одной рукой она вцепилась в старую королеву, намертво, так, что скрюченные пальцы было не разжать. Сколько бы та ни билась, как бы не рвала косы Берты, все было впустую.
Рука принцессы вспыхнула таким же странным призрачным светом, каким пульсировал зачарованный кристалл у ее груди. И в глазах отразился этот же зловещий отблеск.
Берта принялась творить колдовство, изгоняя душу королевы из ее старого тела, и вползая туда своей подлой и жестокой душой.
В миг королева поняла, что ей грозит.
Обменяться с принцессой телами — что ж, не самая ужасная участь. Принцесса все ж младше нее. Вряд ли ночами у нее болят старые кости и ломит спину.
Самое дурное в этой ситуации будет то, что жестокая принцесса, обернувшись королевой, велит казнить незадачливую королеву самым жутким образом, чтобы скрыть подлог.
Старуха отшатнулась от Берты, которая сделалась страшной.
Хрупкая, тщедушная, болезненная, она наступала на королеву, и та почему-то поверила в то, что это несчастное существо сильнее нее. И спастись не удастся.
— Уходи, — выдохнула королева.
— Нет. Твое время вышло.
— мы же были союзниками!
— Ты никогда никому не была союзником. Союзникам не угрожают Над союзниками не издеваются и не отнимают у них по праву сильнейшего их сокровищ.
— Я. Я приношу свои извинения!
Кинет псам на растерзание или велит сложить костер у ее ног.
А МОЖЕТ, велит залить свинца в глотку. Кто знает.
Только в жутких сияющих глазах безумной Берты королева прочла самые страшные обещания.
— Ты не получишь меня! — проорала королева.
От страха она мало что понимала. Ненависть, густо замешанная на страхе, родили в ее душе отчаянную ярость, и королева выпустила из рукава оружие, тонкий отравленный стилет.
Но было поздно.
Душа ее, повинуясь магии амулета, медленно начала покидать тело.
В отчаянии королева попыталась ударить ножом Берту, но ее тело зазвенело, как стылая ледяная глыба.
— Ты моя, — настырно произнесла Берта.
Сжавшихся на рукояти кинжала пальцев королева уже не чувствовала... как не почувствовала и боли, когда ударила себя в грудь, погрузив нож по самую рукоять.
— Нет — заверещала Берта, словно кошка, которую тянут за хвост. Но королеву было уже не остановить.
Она яростно рвала свое тело ножом, хохоча, как безумная.
— Добро пожаловать в труп! — вопила она, нанося себе удары еще и еще, до тех самых пор, пока не захрипела и не повалилась на бок, увлекая за собой на пол и вцепившуюся в нее Берту.
Душа королевы покинула ее старое тело.
Совсем.
И в юродивую принцессу она не переселилась, потому что королева умерла чуть раньше, чем было закончено обращение.
Но оно было закончено, и тело старой королевы вдруг с шумным вздохом ожило и надсадно закашляло. Тощие старые руки схватились за пробитую ножом грудь.
— Помогите! — хрипела старая женщина, ворочаясь на полу.
Замок огласился криками, вбежали слуги, и меж ними — лиданиец.
Королева ворочалась в луже крови.
— Помогите! — хрипела она.
Лежащая рядом с ней Берта не подавала признаков жизни, хотя повреждений на ней как будто бы не было.
— Помогите! — не унималась старуха. — Она убила меня! Помогите!
Слуги в ужасе замерли, не смея прикоснуться к госпоже.
Сразу было видно, что изранена она серьёзно, и совершенно непонятно было, как королева до сих пор жива, с торчащим-то из сердца кинжалом!
Лицо лиданийца из испуганного вдруг сделалось холодным и страшным, словно он свысока смотрел на некое привычное ему зрелище. Пусть жестокое, но привычное.
— Идите за его высочеством! — резко велел он онемевшим от испуга слугам. — Ее величество опасно ранена и очень слаба! Вероятно, она захочет сказать принцу последние слова! Я побуду с ней. Ну, живо!
— Нет нет — слабо простонала старуха, чуя неладное и протягивая руки к слугам.
Но те не осмелились перечить лиданийцу. Да и на страшную, истерзанную, изрезанную королеву смотреть им не хотелось. И потому все они, как один, бросились вон, отыскивать принца.
— Берта? — холодно осведомился лиданиец, как только затихли последние шаги.
— Только не отрицай. я вижу, что это ты.
— Помоги же мне! — хрипела женщина, возящаяся на полу и протягивающая к лиданийцу окровавленные руки. — Мне без тебя не справиться! Я умру.. .если…
— значит, припрятала амулет, — усмехнулся лиданиец, носком сапога брезгливо переворачивая тело принцессы.
Волшебный кристалл со звоном выкатился из ее рук.
Раненая со стоном потянулась за ним, жадно растопырив пальцы, но лиданиец ловко перехватил волшебную вещицу и весело подкинул ее на ладони.
— Спасибо. Он мне пригодится.
— Глупец! — сипела старуха, негодуя. — Глупе-ец.. я же могу стать всесильной королевой... мы может заполучить все королевство! У меня почти вышло! Только помоги мне чуть-чуть, подай руку!
— Признать тебя королевой? Нет уж, благодарю покорно! — усмехнулся лиданиец.
— Я все равно стала бы ей... потом... когда принц женился б на мне... не для этого литы меня вез сюда?!
— А может и нет — холодно ответил он, пряча амулет в карман, понадежнее. —Знаешь, я даже рад, то так вышло. Я уж было подумывал сам тебя придушить, но жалость останавливала. Думал, что магия итак жестоко покарала тебя, забрав разум и превратив в юродивое и жестокое чудовище. С моей стороны было жестоко отнимать у тебя еще и жизнь. А ты и без меня справилась. Еще и королеву утащила с собой... Так и знал, что от тебя одни неприятности. Как теперь мне оправдываться перед принцем? Не то, чтобы он сильно расстроится, но относится теперь будет с опаской.
— Преда-ате-ель.. — хрипела старуха. Ее руки уже еле поднимались, она все тянулась к лиданийцу, но было ясно, что ей ни за что не дотронуться до него.
— Умирай же скорее, — проговорил лиданиец. — Мир станет чище и лучше без такого чудовища, как ты!
В коридоре послышались быстрые шаги принца. Их нельзя было спутать ни с какими другими. Поступь принца была тяжела, как и полагалось дракону, но вместе с тем решительна и быстра.
Лиданиец торопливо шагнул назад, в темноту, с волнением глядя, как бессильно возится на полу старуха.
— Бежать, — отчетливо произнес он. — Затеряться среди бездомных магов, которых по стране скитается тысячами. Уехать подальше, в южные земли. Там жарко; там много сладостей и фруктов. Эвите там понравится.
Он улыбнулся, сквозь одежду нащупал кристалл и решительно вышел из зала прочь —
отыскать девушку, о которой мечтал так долго.
Отыскать Эвиту было просто.
Лиданийца вел его амулет. Более искусно управляя волшебной вещью, лиданиец вызнал и то, где укрыл девушку принц, и подобрался к заветной двери.
Призраки замка были добры к нему.
В конце концов, он не задумывал ничего дурного: он и не помышлял никого убивать, и преступление своей злобной родственницы осуждал.
Поэтому алые драконы пожаловались ему на суровость Альберта. На то, что принц велел девушку запереть, на то, что едва ли не казнью ей грозил. Его желание умертвить ее просто витало в воздухе, пугая жестокостью. И призраки в страхе прятались по темным углам, словно пламя костра уже касалось их призрачных шкур.
Они вились длинными телами в воздухе, метались и хныкали, и лиданиец перепугано ахнул.
— Я спасу: — шептал он, колупая в замке кинжалом. — Я увезу!. Нет, он не причинит тебе боли, любовь моя!
Замок поддался, с треском поломался, и лиданиец ввалился в комнату.