— Рази, — хрипло и отчаянно произнес он. — Что же ты? Я проиграл. Убей меня. Альберт сощурил глаз, янтарно-блестящий, с тонким узким зрачком.
— Жизнь за жизнь, — хрипло ответил он. — Запомни этот день хорошенько, рыцарь.
Запомни, как ты завис на волоске от смерти. Запомни, как болело твое сердце, которое я почти проткнул своим мечом. Жизнь бесценна.
— Лучше б ты меня убил, — шептал раздавленный, уничтоженный лиданиец —Я еще не лишился разума, я еще не прожил и пятьсот лет. Как мне теперь жить, если жизнь всего одна?.. Это все равно, что умирать от смертельной болезни и не иметь средств излечиться!
— Тем ценнее для тебя должен быть каждый день, — сурово ответил принц. — Ну, поднимайся и уходи. Не то я могу передумать, и твоя жизнь станет еще короче.
Лиданиец потеряно затих, стоя на коленях и опустив голову.
— Мне позволено будет — прошептал он, — присутствовать на коронации?
— Зачем?
— Я хочу еще раз... увидеть Эвиту, — тихо прошептал лиданиец с тоской и болью в голосе.
— прекрасную и недоступную... во всем ее блеске и величии.
Альберт отрицательно качнул головой.
— Эвиты больше нет, — ответил он резко. — Королеву зовут Мария.
— И ты знаешь об этом? — ахнул лиданиец. — Знаешь, что это не Эвита?. и так просто говоришь?!
Принц пожал плечами.
— Ты же тоже знаешь, — ответил он, вкладывая меч в ножны. — И тоже как будто не помер от изумления. И даже все еще питаешь какие-то чувства, минуту назад собирался любоваться на нее на коронации.
— Это непонятно кто! — зло окрысился вдруг лиданиец, подскочив на ноги. — Это даже не герцогиня Фолрес!
— Мне все равно.
— Ты хочешь усадить на трон самозванку! Я не допущу этого! Что скажут все?!
Глаза Альберта налились кровью, потемнели.
С грозным лязгом доспехов он шагнул вперед, к лиданийцу, и ухватил его за грудки.
— Да? — спросил он ровным голосом, на удивление спокойно, глядя в побелевшее от страха лицо. — А что ты сделаешь? И кто — все? Где они, эти все, что посмели бы со мной спорить?
Лиданиец смолчал, и принц, зло сопя, исподлобья глядя на него яростными драконьими глазами, многозначительно продемонстрировал ему сжатые в кулак пальцы.
— Вот тут — зловеще пояснил Альберт. — Все, кто мог что-то сказать, у меня тут.
— Без нашей помощи ты не победил бы! — зло рявкнул лиданиец.
— Это верно, — недобро усмехнулся принц. — Но теперь мне ваша помощь не нужна.
Теперь мне не нужна ничья помощь. Мой отец был слишком милосерден, и кажется, в народе стали забывать, как тяжела бывает длань дракона. Так я могу напомнить и выжечь языки недовольным... вместе с головами.
Лиданиец сузил глаза, в которых страх и злость плескались горькими слезами.
— Это она освободила тебя? — он кратко кивнул на Машу.
— Да.
— Как зря! — прошептал лиданиец с яростной ненавистью. — Как зря-а-а.
— вот как ты запел, — усмехнулся принц. — Когда я укрывал ваши магические штучки от старой королевы, вы все говорили иначе. Вы же так сожалели, так горестно шептались по темным углам, что дракон пленен и не может противиться злому тирану в лице королевы.
Но стоило мне освободиться и заявить о своих желаниях и о своем праве, как сразу появились недовольные, э?
Альберт ухватил лиданийца крепче и встряхнул его так, что тот ногами задрыгал над полом.
— Вы все, — прошипел Альберт, — все-е-е хотели бы власти надо мной. Любой из вас с радостью перехватил бы силу ошейника, выпади вам такой шанс. И ты тоже. Чтобы я нес уже твою волю на кончике своего клинка. думаешь, я не понимал, зачем ты так рвался породниться со мной? И одна она эту власть разрушила, —Альберт кратко кивнул на
Машу. — Не стала держать меня в неволе. Даже не подумала о том, что можно было творить зло моими руками.
— Держать власть в руках и отречься... Юродивая, — злобно выдохнул лиданиец в гневное лицо Альберта. — Да она же ненормальная просто!
Альберт не издал ни звука.
Он вдруг схватил лиданийца двумя руками и быстро, подобно молнии, ринулся к окну.
С таким напором, так решительно и страшно, что Маша сначала услышала крик, а потом поняла, что это в ужасе кричит она сама.
Витражное окно разлетелось в тысячу кусков от удара двух тел, и в комнату ворвался холодный ветер.
А вот лиданиец наоборот — с ревом вылетел прочь, за окно.
Альберт швырнул его с такой силой, что тот даже не смог удержаться за одежду принца, и исчез в темноте.
ЕО крик угасал, пока не смолк, разбившись о камни где-то далеко внизу.
— Прежде чем спорит с драконом, надо было научиться летать, — выдохнул вслед ему
Альберт.
— Что — выкрикнула Маша в ужасе. — Что ты натворил?!
— Первый королевский приговор! — рыкнул Альберт. — Негодяй был осужден и приговор без проволочек был приведен в исполнение! Что тебе не нравится?! Или ты хочешь вступиться за него?
Альберт угрожающе приблизился к Маше, и девушка вжалась в угол в испуге.
«Так А теперь моя очередь настала! — в ужасе подумала она. — Что ж. Он обещал милосердно... помня о моих заслугах.»
Глаза принца сузились до состояния щелок, губы и ноздри гневно вздрогнули.
— Никакого милосердия! — взревел он яростно и ухватил Машу за руку.
— Но ты обещал! — заверещала она в панике. — Обманщик!
Принц, свирепо сопя, вытащил ее из комнаты и поволок вслед за собой.
«Ну, все, — в отчаянии подумала Маша. — это конец.
— Болван! — выкрикнула она уже безо всякой опаски, сходя с ума от страха. —Грубиян!
Дурак.
Альберт молчал, соля, увлекая ее за собой.
Изредка встречающиеся им слуги в ужасе шарахались и жались к стенам, и поспешно кланялись вслед спешащим непонятно куда принцу и принцессе.
«В тюрьму тащит, — определила Маша. — На всю жизнь заточит! Господи, лучше б с лиданийцем в окно...»
— Тиран! Сатрап! — не унималась Маша.
Скоро коридоры показались ей подозрительно знакомыми. По стенам магическим ветром пронесло призрачные алые листья. Алые драконы щурили хитрые глаза и деликатно отворачивались.
У Маши глаза на лоб полезли.
— что, опять?! — закричала она, изо всех сил стараясь затормозить и вырвать свою руку из цепких рук принца. — Нет-нет-нет! Лучше в окно за лиданийцем:
— Тут я решаю, — прорычал Альберт — кого в окно, а кого... в дверь.
«Да он меня сейчас раздерет» — в ужасе думала Маша.
— Прекрати нести чушь — резко рыкнул принц.
«О, дьявол! Да он же мои мысли читает! — дошло до Маши. — Все понимает! И то, как я..»
— И то, как ты хочешь, я тоже чувствую! — рыкнул Альберт заканчивая ее стыдливо оборванную мысль.
— Не хочу! — закричала Маша. Краснея до корней волос и упираясь. — Не хочу совершенно!
— Да? Не хочешь? Значит, я высеку тебя кнутом!
— Нет, за что?!
— зато, что перечишь мужу и королю!
— Обманщик — вопила Маша. — Обманом женился, я своего согласия не давала!
И ты еще не король! Не король!
Альберт молчал.
Все так же свирепо сопя, он втащил ее в комнату, уже знакомую Маше, и снова приветствующую ее золотыми языками пламени на свечах, и швырнул в постель.
— Да черта с два я дам тебе! — выкрикнула Маша, приподнимаясь на локтях.
Альберт с вежливым удивлением, так не вяжущимся с его порывистыми, резкими действиями, сорвал с себя плащ, нетерпеливо рванул ворот одежды, так, что мелкие крутые пуговицы отлетели и горошинами раскатились по полу.
— Неужто? — вежливо произнес он, отшвырнув в угол перчатки.
«Ненавижу, когда он притворяется культурным, — с замиранием сердца подумала Маша.
— Ясно же, что готовит какую-то ловушку»
И она оказалась права.
Попытавшись подняться, она ощутила, что неведомая сила не пускает ее, не дает встать с кровати. Все, на что Маша оказалась способна, так это встать на колени. И все. Ни вправо, ни влево. Никуда.