Потому что было оно разноцветным.
В общем, та самая гувернантка, которую я каким-то чудом наблюдала давеча из-под потолка, за потрясающе короткий срок успела, похоже, посетить индийский праздник красок. И ещё на пейнтбол сгонять. Но, несмотря на увеселительный характер сих мероприятий, её они не осчастливили.
- Фа-ше тем-ней-шест-фо! Уфашаемый лорд Эскуро! - чеканя каждый слог, голосом королевы-девственницы в изгнании пропела мистрис Потаерх. - Фы-нуж-де-на, с фашего позфоления, отказаться от фаш-шего, так скас-сать, лестного пред-лош-шения!
- Мистрис Потаерх, - сдавленно воскликнула мистрис Сапота, всплеснув полными руками.
- На кого ж вы нас покидаете? Вы уже почти что часть нашей семьи! Ну, скажите же, милорд!
Я метнула любопытный взгляд на «милорда».
У которого, кажется, все силы сейчас уходили на то, чтобы банально не заржать.
Но брови хмурил кто-то почти убедительно.
И даже на слова мистрис Сапоты, моргнув, кивнул.
- Нам будет так вас не хватать! - растекалась патокой мистрис Сапота. - И дети к вам привязались... Почти... Где-то в глубине своих невинных душ... Где-то очень, очень глубоко!
Под взглядом гувернантки мистрис Сапота отпрянула к стене и икнула, прикрыв пальцами рот.
- При-фя-с-са-лись?! Та простит меня достопочтенный лорд Эскуро.
- Конечно, конечно, - подтвердил брюнет, который, вот, помимо остальных своих сомнительных достоинств, ещё и милорд. - Вы прощены от и до! Целиком и полностью.
Мистрис Потаерх нахмурилась, явно пытаясь понять, издевается ли над ней темнейшество, или просто стебётся.
Мне, кстати, тоже любопытно было.
Но вроде «потэйтоусом» не обозвал, и то сахар.
- Фаш-ши так насыфаемые дети - не дети фоф-се, а настоящие чудовища!
И тут с «милордом», кем бы он ни был, что-то произошло.
Как в русских народных сказках: ударился добрый молодец о сыру землю - и стал недобрым.
Нет, биться брюнет ни обо что не бился.
Вот только ростом стал выше. Раза так в полтора! И в плечах расширился... Загорелая кожа его внезапно почернела. Что особенно контрастно смотрелось с вдруг полыхнувшими голубым огнём глазами!
В общем, жуть жутковская!
Ещё ж и желваки на щеках танцуют!
Тёток обеих, то есть, мистрис этих, к стене так и отшвырнуло.
Не осуждаю их за это.
Как я-то ещё на ногах устояла.
Причём даже не шелохнулась.
И когда брюнет изрёк низким раскатистым голосом: «Дети - наследники империи Даркарис!» я, в отличие от тёток, почему-то не дрогнула. Даже поймала себя на мысли, что раскаты эти, в его и без того низком бархатистом голосе... на звуки горного обвала похожие.
Такая мощь в них прозвучала.
Короче, меня проняло. В хорошем смысле.
Можно даже сказать, в эстетическом.
Чего не скажешь о тётках.
Та, что разноцветная, гувернантка, чуть по стенке не сползла. Мне было видно, как под её превращённой в шедевр абстракционизма юбкой колени так и дрожат.
- Конечно, фаше темнейшество, - пролепетала она. - Но моих скромных снаний и на-фы-коф не хфатает в фашем, так на-с-сы-фа-е-мом, случае! Удачи! Она фам пригодится!
Когда мистрис Потэйтоус оторвала свою объёмную тушку от стены, не смотря на сверкающего глазами брюнета с громовым раскатистым голосом, я её почти зауважала.
А когда ещё и книксен умудрилась проделать, желая при этом здоровья и долгих лет наследникам, я от души позавидовала выдержке женщины. Вот это, я понимаю, гувернантка. Моща-а! Уважаю.
И эта женщина, которая не спасовала перед «громовым брюнетом», обиделась на парочку пейнтбольных выстрелов?
Не-а. Не верю.
Что-то тут нечисто.
- А я вам говорила! - патетично заломила руки мистрис Сапота, нервно оглядываясь на удаляющуюся спину гувернантки. - Она уволилась! Уволилась!
Брюнет же снова стал нормального, человеческого роста и вдруг обернулся ко мне.
- Зря вы не согласились на пари, - он с готовностью продемонстрировал часы на цепочке. Тоже ещё, проводник выискался! - Глядите, целый час десять. Рекорд!
Угум. Можно подумать, если б мы то дурацкое пари заключили, ты бы меня отсюда выпустил.
Так я и поверила.
Ответить брюнету, который то ли темнейшество, то ли милорд, то ли вообще лорд Эскуро, я не успела.
По коридору как раз просеменила горничная, до смешного кинематографичная, в чёрном закрытом платье с белоснежным передником и кружевной наколкой на гладко зализанных волосах. Поравнявшись с нами, девушка присела в книксене, не поднимая взгляда. И уже хотела следовать дальше, когда я вдруг заметила у неё в руках. зонтик!