Гости снова расхохотались.
Так они и продолжили свой неспешный осмотр, то и дело восторженно ахая и изумленно вскрикивая.
— Бог ты мой, а это еще что такое?
Процессия остановилась у крупного розоватого камня. Лилибет широко улыбнулась и сообщила:
— Это необработанный алмаз. Его прислал мистер Джон Уилсон, алмазный король.
— А это тоже он прислал? — поинтересовалась герцогская дочка, пройдя несколько шагов вперед и кивнув на крупный серый булыжник.
— Это кусочек Сноудона[91]. Его мне прислал один старик из Уэльса. В письме сказано, что камень приносит удачу.
«Удачу, как же…» — невесело подумала Мэрион. Самой ей удача последнее время отнюдь не улыбалась. Как она и боялась, про нее совершенно забыли, сделали из нее «девочку на побегушках», которую теперь никто в упор не замечал. А ведь когда-то она была для Лилибет всем — верным другом, любимой учительницей, товарищем по играм, утешением от военных тревог! Но теперь, когда в жизни принцессы появился Филипп, все это точно в Лету кануло. Она жестоко ошибалась, когда уверяла Айви, будто у нее есть своя жизнь и дети, ибо теперь осталась ни с чем.
А принцессы… теперь ей казалось, что они на самом деле никогда и не хотели покинуть золотую клетку.
Рядом с осколком горы лежал маленький кусочек золота.
— А это прислали валлийцы нам на обручальные кольца! — воскликнула Лилибет, не скрывая восторга.
А Мэрион подумала о том, что жители Уэльса вновь вынуждены бастовать, и вдруг вспомнила, как Лилибет впервые привела ее в Маленький домик. Сердце у нее сжалось, глаза застлали слезы, и она торопливо отвернулась.
Процессия равнодушно прошла мимо викторианского кружевного пеньюара ручной работы, подаренного принцессе одной знатной дамой, чьи предки носили его из поколения в поколение. Вот только теперь этой традиции суждено было прерваться — Лилибет явно не собиралась надевать эту вещицу.
— А это что такое? — поинтересовалась девица в белых перчатках, указав на кусок светлой ткани.
— Набедренная повязка. От Махатмы Ганди. Он сам ее сделал. На прялке.
— А зачем?
— Он ведь отказался от всех мирских благ… — пояснила Лилибет и кивнула на серебряную пепельницу. — А это — подарок Эйзенхауэров. Напрасно они его прислали, если честно, — Филипп как раз обещал бросить курить…
Когда гости добрались до тарелки, на которой лежало два бесформенных уголька, комнату огласили брезгливые возгласы. Мэрион знала, что там лежит, — в конце концов, посылку с этим подарком она открывала лично. На тарелке приютились два сгоревших тоста. Их прислали две восторженные девушки, которые как раз готовили ужин, когда услышали по радио новость о королевской свадьбе. Это известие привело их в такой восторг, что они даже сожгли хлеб.
— Это ж кем надо быть, чтобы прислать такое! — насмешливо фыркнула герцогская дочка.
— А кем надо быть, чтобы их готовить! — язвительно добавила дама в белых перчатках.
Лилибет, которая в детстве и сама очень любила поджаривать хлеб, залилась звонким смехом.
— Это просто кошмар какой-то! — возмутился Норман. Он заметно похудел, а курить начал в разы больше, чем прежде. — Они хотят подкупить моих служащих! Упаковщику вон целую яхту предложили!
Мэрион зябко куталась в свою куртку. Был конец октября, и на улице стоял холод, но им пришлось выйти в сад, потому что Норман всерьез подозревал, что во дворце повсюду припрятаны «жучки». Последнее время, войдя в комнату, он непременно проверял, нет ли в уголках под потолком шпионских камер. В эти минуты он очень походил на королевского детектива Кэмерона и напоминал Мэрион о визите в отделение Всемирной христианской молодежной женской ассоциации. О счастливых, безвозвратно ушедших днях.
— Яхту? Вы шутите? — переспросила Мэрион, стараясь отвлечься от тягостных воспоминаний.
— Говорю же вам, это сущий ад! — с каким-то истеричным восторгом в голосе подтвердил Норман. — Весь мир жаждет фотографий моего платья! Приходится окна муслином занавешивать! А управляющий мой буквально ночует в салоне! — Он закурил новую сигарету и взволнованно выдохнул.
На продумывание фасона ушло несколько месяцев, но оно того стоило — в итоге получилось великолепное атласное платье, расшитое жемчугом и украшенное изысканными кружевами, прославившими Хартнелла на всю страну. Мэрион была в числе немногих посвященных, которым он показывал эскизы. Вот только королева, которая и должна была принять окончательное решение в этом вопросе, далеко не сразу выдала Норману свое одобрение.