— Все члены партии должны продавать нашу газету.
Мэрион достала из сумки один из номеров и быстро его пролистала.
— Выглядит скучновато.
Валентин рассмеялся.
— Если вы имеете в виду, что тут нет пошлостей и веселых шуточек, которыми так и пестрит популярная пресса, то это сделано намеренно.
— Да? Но зачем?
— Чтобы не отвлекать народ от борьбы, разумеется!
— А вдруг ему нравится отвлекаться? — предположила Мэрион и еще немного полистала газету. — А у вас тут ни карикатур, ни модных новинок! Даже советов по ставкам на скачках — и тех нет!
— Ставки на скачках никак не помогут уничтожить оплот буржуазии, — уверенно заявил он. — А мода — тем более.
Мэрион закрыла газету.
— Меня вот эта ваша революция совсем не вдохновляет!
— Да? — Валентин выпустил тонкую струйку дыма. Отчего-то это показалось Мэрион ужасно соблазнительным. — А что лично вы делаете для того, чтобы вернуть обществу равенство и справедливость?
Мэрион удивленно уставилась на него. Разве ж это не очевидно?
— Я помогаю жителям трущоб. Учу читать бедняков — самых настоящих, всамделишных.
Валентин нетерпеливо отмахнулся.
— Пусть так, но за кого вы отдали свой голос на прошлых выборах?
— За Рамсея Макдональда[6].
Валентин насмешливо фыркнул:
— Ой, ну это вообще пустой номер!
Первое лейбористское правительство и вправду всех горько разочаровало — с этим невозможно было спорить. Но, что самое страшное, лейбористский премьер-министр впоследствии сделался главой национальной коалиции, в которой ровным счетом ничего лейбористского не осталось, как, впрочем, и от партии Макдональда.
Это были первые в жизни Мэрион парламентские выборы (и по совместительству второе голосование в стране, в котором учитывались голоса женщин), и когда восторг от участия в них поутих, стало очевидно, что реальность отнюдь не оправдала сказочных ожиданий. И все же соглашаться с Валентином ей не хотелось. Его самоуверенность начинала не на шутку действовать ей на нервы.
— Но это же не только вина Макдональда! — вступилась она. — Ему пришлось нелегко: чего только стоит мировой финансовый кризис! А биржевой крах?!
Но Валентин твердо стоял на своем:
— Но не обязательно было урезать госрасходы! Можно было поступить по завету Мейнарда Кейнса[7]и укрепить экономику! А не сокращать зарплаты, обкрадывая и без того бедных людей! Разве же это социализм?!
В душе у Мэрион вспыхнуло негодование. Валентин говорил так, будто сама она не имела об этом ни малейшего понятия, словно она не сталкивалась каждую неделю с живыми последствиями такой вот государственной экономии, сильнее всего ударившей по тем, кто и так не мог похвастаться богатством. «Интересно, — подумалось ей, — знает ли он вообще, какова она — жизнь бедняков, или все его разговоры о народных массах — только пустая болтовня?»
Валентин невозмутимо осушил стакан.
— Не хотите еще? Между прочим, на раз притупляет боль.
— Нет, мне пора домой, — отказалась Мэрион.
Валентин тут же вскочил.
— Я вас провожу.
— Ни в коем случае, — отрезала Мэрион, представив матушкину реакцию при виде коммуниста, насквозь пропахшего виски, да еще в синяках.
Он широко улыбнулся, точно прочитав ее мысли.
— Ну тогда дойдем до моей автобусной остановки.
— Вот уж не думала, что революционеры ездят на автобусах.
— Что поделать? Надо же как-то перемещаться.
Мэрион взвалила на плечо его сумку с газетами и взяла Валентина под руку. Он тяжело навалился на нее, а по пути то и дело горестно вздыхал и морщился от боли. Она нисколько не сомневалась, что он притворяется — пусть и самую малость.
— Лучше обнимите меня. Вот так, — сказал он и положил ее руку себе на пояс. По коже у Мэрион побежали мурашки, а руку точно огнем обожгло. В следующий миг это жаркое пламя заполыхало уже у нее в сердце. Внутри вспыхнул ослепительный свет, точно кто-то ударил по выключателю.
Они продолжили путь по темным улицам. Та самая остановка оказалась удивительно далеко.
— Мы пришли, — наконец объявил Валентин, кивнув на остановку в тени раскидистого дерева.
А потом вдруг взял и поцеловал ее. Мэрион еще ни разу никто не целовал, тем более так нежно и вместе с тем так настойчиво. Прильнув к Валентину, она ощутила, как по телу прокатилась жаркая волна. Когда они наконец оторвались друг от друга, ей показалось, что ее губы распухли, увеличившись чуть ли не вдвое. Внизу живота что-то сжалось и запылало. Она понимала, что должна оттолкнуть его, но поцелуй ей понравился, и от него это не укрылось.
6
Джеймс Рамсей Макдональд (1866–1937) — политик, один из лидеров и основателей лейбористской партии, который в 1930-е годы дважды становился премьер-министром Великобритании.
7
Джон Мейнард Кейнс (1883–1946) — знаменитый английский экономист эпохи Великой депрессии, основатель кейнсианства.