Ильицкий же ответил:
– Не менее похвально, чем употребление фразы «семь пядей во лбу» для француженки.
– Француженки? – из дальнего угла гостиной вытянул шею Жоржик, которого Алекс угощал кубинскими сигарами. – Где француженки?!
– Все француженки остались во Франции, mon cher[9], – ответила ему Елена Сергеевна со смехом, кажется, она и сама не поняла, как только что меня выручила, сменив тему.
Я же, проходя в комнату, бросила на Ильицкого единственный взгляд, которым умоляла не выдавать нашего знакомства и тем более моего французского происхождения.
Не знаю, понял ли меня Евгений и насторожился ли этим, потому что ему самому пришлось тотчас отвлечься: Елена Сергеевна, небрежно взяв его под руку, увлекла за собой.
– У нашей Лидочки такой великолепный французский выговор, – продолжила она нежелательную для меня тему, – такой правильный, что я и сама иной раз теряюсь. Вот что значит получить достойное образование. Но, даст Бог, Лидия Гавриловна хоть чему-то научит нашу глупышку Мари… кстати, где Мари?
А Мари пыталась раскурить сигару, вполне одобряемая папенькой и Алексом.
– Мари! – вскричала Елена Сергеевна.
– Ну и как – удается Лидии Гавриловне воспитание? – поинтересовался Ильицкий у Полесовой.
Вопрос, впрочем, был риторическим.
– Маман, ну что вы, право слово… – девица небрежно держала в пальчиках сигару, будто делала это уже тысячу раз, – всем давно известно, что современная женщина должна быть несколько émancipé[10]. И, разумеется, должна курить. В свете все дамы курят. Правда ведь, Алекс?
Тот подносил ей спичку и ничуть не был смущен.
– На этот раз Мари права, Елена Сергеевна, – снисходительно улыбнулся он. – Не вижу в курении ничего дурного.
– Но не сигары, ma chère! – В глазах у Полесовой уже стояли слезы. – И не в шестнадцать лет. Лидия Гавриловна, скажите что-нибудь!
Я хоть и была несколько шокирована, но успела прийти в себя и как ни в чем не бывало теперь поправляла у зеркала прическу, примятую шляпкой.
– В самом деле, Елена Сергеевна, ну что вы разволновались? – ответила я. – Ежели мадемуазель Полесова так уверена, что непременно попадет в свет, то, разумеется, ей следует начать курить сигары. Курите, Мари, ну же…
Все взгляды теперь были обращены на маленькую паразитку, а та стояла с дымившейся уже сигарой и смотрела на меня исподлобья.
Подобная лояльность вовсе не была в моем духе, но сегодня читать ей мораль мне совершенно не хотелось. Тем более было совершенно очевидно, что маленькая паразитка не столько желала и впрямь закурить, сколько в очередной раз пыталась шокировать публику. Может, она ждала, что я велю ей немедля оставить это занятие, накажу, и тогда она с чистой совестью смогла бы ненавидеть меня дальше?
Не получив же наказания, Мари ничего не оставалось делать, как поднести во всеобщей тишине сигару ко рту и втянуть в себя дым. Клянусь, в это мгновение в глазах ее было неподдельное страдание. И уверенность ее тотчас кончилась: набрав полный рот дыма, девица понятия не имела, что делать с ним дальше, и только сдавленно икнула, глядя на всех очень несчастным взглядом. Потом дым повалил у нее из носа и даже, кажется, из ушей – Мари, забыв о своей émancipé, закрыла ладошкой рот и надсадно закашлялась.
– Деточка, маленькая моя, что же ты!.. – первой бросилась к ней Елена Сергеевна, а следом и остальные.
Я невозмутимо продолжила поправлять прическу.
Глава десятая
Мальчики вскоре выпросили разрешение пойти на конюшню: своего выезда Полесовы не имели, так что, появляясь у Курбатовых, первым делом они мчались к лошадям. Взрослые же коротали время до обеда за карточным столом, но я играть отказалась, присаживаясь в кресло у камина, где Алекс Курбатов с наслаждением докуривал сигару, а в кои-то веки притихшая Мари переживала свой недавний позор.
Впрочем, едва я присела, Мари напустила на себя неприступный вид и сказала:
– Алекс, я решила, что тоже хочу посмотреть на лошадей, вы проводите меня?
– О, с удовольствием! – он тотчас затушил сигару в пепельнице и собрался уйти – я едва успела его задержать.
– Алекс, как же – вы разве забыли, что обещали мне помочь в одном деле?
– В каком?! – одновременно изумились Мари и графский внук. Только если в голосе Мари звучало недоверие пополам с недовольством, то Алекс просто был удивлен.
– По поводу Сержа…
Дело в том, что у Сержа Полесова – Митрофанушки – в будущем месяце именины: его маменька, которая имела обыкновение изливать на меня весь поток своих мыслей и переживаний, сказала как-то, что понятия не имеет, что подарить сыну. Книжек он не читает, а от игрушечных солдатиков в детской уже полки ломятся. И я обронила тогда, что можно посоветоваться с Алексом Курбатовым – он точно подскажет что-нибудь дельное. И я даже задала ему сей вопрос около недели назад, а он обещал подумать позже, после чего оба мы о подарке благополучно забыли.