— Отставить — пустые разговоры, — капитан ещё раз вяло зевнул и небрежно поправил очки с затенёнными стёклами, которые задорно качнулись на кончике его длинного носа. — Нет белого флага? Закавыка. Воспользуйся, любимая, наволочкой. А ещё лучше — простынёй…. Выполнять! Моржову мать…. Удачи нам всем, соратники. И не надо — преждевременно — писать в жиденький компот.
— А дымок «Гранмы», тем временем, практически растаял, — повернув голову направо, известил Ник. — Следовательно, уходит. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…
Дизель «Кошки» сбавил обороты, потом громко зачихал, яхта начала постепенно разворачиваться и вскоре остановилась, размеренно покачиваясь на частых и бокастых волнах.
Невесть откуда появилась-выползла лёгкая туманная дымка. До борта неизвестного преследователя оставалось порядка ста тридцати-сорока метров.
На палубе сторожевика началась какая-то бестолковая суматоха, послышался тихий скрип работающей лебёдки, с высокого борта начали спускать вёсельный баркас.
— Стоять спокойно, уроды недоделанные! — надменно оповестил на английском языке мегафон. — Стреляем без предупреждения!
Раздался лёгкий ненавязчивый шорох. Это из тайных подводных люков «Кошки» стартовали две боевые торпеды, устремляясь по направлению к борту сторожевика. Серо-зеленоватые волны — с белыми «барашками» на своих гребнях-вершинах — надёжно скрыли следы торпедной атаки. Даже Ник, чётко зная, что торпеды уже ушли, сколько не вглядывался в волны, так и не заметил характерных светлых полос.
Заметили или нет эти следы с борта сторожевика — уже не имело никакого значения. Вскоре — с секундным интервалом — прогремели два громких взрыва, заставив на короткое время умолкнуть все остальные звуки. Сторожевик — почти сразу — разломился на три составные части, превратившись за какие-то полминуты в бесполезные и беззащитные кучи металла.
«Страшное это зрелище — тонущий корабль», — кратко прокомментировал хладнокровный внутренний голос. — «Впрочем, они сами нарвались. То бишь, поделом…».
— Бывает, — зачарованно пробормотала Мартина. — В море — всякое бывает…
Через полторы минуты на капитанском мостике появился Куликов и, непринуждённо чихнув, велел:
— Запускай, Марта, двигатель и поворачивай на восток. И по скорости добавь полтора узла. Не стоит терять «Гранму» из вида. Чисто на всякий пожарный случай…
Глава первая
Стишок с «двойным дном»
Во второй декаде декабря 1951-го года его экстренно вызвали в Москву.
— Бумага подписана самим Лаврентием Павловичем, — внимательно пробежав глазами по светло-жёлтому листу, озабоченно нахмурился маршал Жуков. — Что, согласись, говорит о многом…. Вылетай, Никита Андреевич, прямо сейчас. А о дочурке не беспокойся, лично присмотрю. В том плане, что отдам соответствующие распоряжения…. Давай, попрощаемся, что ли. Чисто на всякий случай. И спасибо тебе за всё…
Они тепло попрощались.
Ник доехал на служебном автомобиле до военного аэродрома, забрался по узкому трапу в пустой салон самолёта, устроился в продавленном кресле возле кабины пилотов и, отдав команду на взлёт, заснул тяжёлым и тревожным сном.
Потрёпанный и виды видавший АНТ-4 коротко разбежался по взлётной полосе, уверенно взмыл в ярко-голубое безоблачное небо и, развёрнувшись по широкой дуге, взял курс на запад…
На подмосковном аэродроме Ника встретили два молчаливых и неприметных капитана на светло-серой «эмке». Встретили, отвезли, сопроводили до нужного кремлёвского кабинета, вежливо откозыряли и, синхронно развернувшись через левое плечо, удалились.
Он, предварительно постучавшись костяшками пальцев в светло-бежевую дверную филёнку, прошёл внутрь.
Просторная прямоугольная комната, белый сводчатый потолок, стандартная люстра на три рожка, длинный письменный стол, плотно заваленный различными документами, высоченные стеллажи с книгами и толстыми картонными папками, портрет Сталина «с трубкой» на стене, старенький чёрный рояль в дальнем углу.
«За прошедшие почти одиннадцать с половиной лет здесь практически ничего не изменилось», — мысленно усмехнувшись, отметил Ник. — «Включая, в том числе, и приметную внешность хозяина кабинета. Всё такой же крупный, чуть сутулый мужчина с красивым породистым лицом вальяжного и сытого барина. Глаза, впрочем, явно выбиваются из этого образа: живые, выпуклые, блестящие, с лукавой «искоркой». Седины в шикарной шевелюре прибавилось? Ну, если только чуть-чуть…».