Сон отходил медленно. Женя только недавно прилег. Когда все батарейцы крепко спали, он все еще ходил с дежурным сержантом Кобзевым по огневой позиции, проверяли, нет ли чего подозрительного в ближайших Домах и сараях, выбрали дополнительный выезд для батареи. А все это не просто было проделать темной ночью.
Да еще потом посидели с Кобзевым на подножке - Женя все привыкал курить поговорили о первых фронтовых впечатлениях, наконец, прикинули, сколько километров до Харькова и Белгорода, еще находящихся в руках врага.
- Вставайте! Васильев вас спрашивал. Наконец Богаченко раскрыл глаза.
- Да! - Богаченко торопливо поднялся. - Где он?
- Там, возле связистов.
- Понял вас! Понял! - командир батареи, по-видимому, говорил по телефону с комдивом Кондрашовым. - Сразу же, как сработаем, отойти к Кирсановке и там ждать боеприпасов... Есть... Есть...
- Значит, так! - Васильев повернулся от аппарата к стоящим рядом Чепку и Богаченко. - Нашим наступлением и не пахнет. Кондрашов вот сообщил, да и наши с НП. С утра ожидается атака противника!
- Вызывайте людей к орудиям!
- Расчеты, к бою! - командир огневого взвода бросился к боевым машинам.
Богаченко - старший на батарее. Волнуясь, он бережно снял футляр буссоли.
- Угломер... - уже кричал Васильев. "Так!" - Богаченко быстро отметился по прицелу первой установки.
- Первому!.. Угломер 42-10 - громко скомандовал он сержанту Меринкову.
Меринков также громко повторил команду, и наводчик первой установки быстро заработал поворотным механизмом.
- Прицел 308! - снова прокричал Васильев, и Богаченко, а за ним командиры орудий повторили эту команду. Направляющие рванулись вверх.
- Первое готово!.. Второе... Третье!.. Четвертое готово! - почти одновременно доложили командиры установок, и тогда Богаченко крикнул Васильеву:
- Батарея готова!..
- Пока пусть расчеты отойдут в сторону, - сказал подошедший к орудиям Васильев. Он взглянул на магнитную стрелку буссоли, на поблескивающие сквозь зелень веток маскировки направляющие. - Все верно, Богаченко. Дальше так: дадим залп и быстрее в Кирсановку, укроемся в каком-нибудь саду. Кто его знает, как лучше. Вот повоюем недельку...
- Да, да! - поспешно согласился Богаченко. - Нас учили, что необходимо сразу же после залпа менять огневую позицию, так как артиллерия и авиация противника...
- А сейчас будем ждать вызова с НП, - перебил его Васильев и, кивнув, повернул обратно к телефонистам.
Женя прикусил губу; подосадовал: вечно он со своими разговорами не к месту.
Чепок и Женя направились в поле к расчетам.
В батарее никто, кроме Богаченко, не видел, как ведут огонь гвардейские минометы, да и то в училище только на ночных стрельбах. Ослепительное белое пламя, охватив огневую позицию, уносилось затем в небо - на врага.
Так он и рассказывал всем, и Васильев распорядился, чтобы при стрельбе батарейцы отошли подальше от боевых машин, за исключением, конечно, командиров орудий и водителей. Командир орудия ведет огонь из кабины, вращая ручку прибора управления.
Взволнованно дыша, лежа на земле, солдаты издалека опасливо взирали на свое грозное боевое оружие.
Женя опустился рядом с ними на траву.
С рассветом прекратилась автоматная трескотня, пока все было тихо. Первые солнечные лучи мягко освещали огромную степь, сады и мазанки села. От земли веяло теплом.
Далеко вправо, за деревьями Красной Поляны, виднелась желто-зеленая, совсем светлая под лучами солнца, вершина холма. Высота 120.0, где мы находились на своем НП.
Жене захотелось получше рассмотреть эту высоту, но на огневых был только один бинокль, который висел на груди у Васильева. Он взглянул в сторону небольшого кустика, где сидел с телефонистами командир батареи. Тоже далеко от установок. "А ведь ствольникам куда удобнее - они прямо у орудий находятся, а мы вот куда забрались".
Глухие частые хлопки вражеских минометов, хлесткие разрывы на западной окраине Красной Поляны разом прервали покой тихого утра. Мельком Женя заметил, что и высота 120.0 вся окуталась бело-серым облаком разрывов.
"Началось! - его охватило волнение. Он вскочил и кинулся к Васильеву. Наверное, сейчас нужно вызывать людей к орудиям?"
Повскакали и расчеты. Они тоже ждали команды. Васильев, до этого крепко прижимавший к уху телефонную трубку, резко махнул рукой в сторону батареи. Богаченко понял:
- Расчеты, к орудиям!
Сейчас будет залп! Забыв обо всем, перегоняя друг друга, солдаты неслись к огневой.
- Снять колпачки!..
- Готово!..
- Расчеты, в укрытие!..
Все побежали в поле. Тяжело звякнув, упали броневые щитки, предохраняющие смотровые стекла кабин.
Уткнув головы в траву, лежали в поле расчеты. Сейчас. Сейчас...
- Батарея, огонь!
Стремительные струи белого пламени вырвались из сопел снарядов. Одного, второго, третьего... Заметно ускоряя свой бег, снаряды заскользили по направляющим, оставляя за собой огневые трассы, унеслись в небо - карать захватчиков!
Пламя пороховых газов ярко озарило огневую. Вырвавшиеся из сопел газы вырыли позади машин глубокие ямы, подняли над районом огневой громадное облако пыли. Комья земли, падая, замолотили градом по машинам.
Богаченко и солдаты стремглав бросились обратно.
"Значит пламя газов гасится при ударе о землю позади установок, - подумал Женя, - зачем же убегать? Наверное, можно находиться совсем близко - в нескольких метрах".
Пока расчеты бежали к машинам, батарея уже выбралась на дорогу. Размахивали руками командиры орудий: скорее!.. скорее!.. Того и гляди обрушится на огневые артиллерийский шквал или налетят самолеты.
Перекатываясь через крылья машин, хватаясь за фермы, солдаты на ходу взбирались на установки.
В кабине первой машины Васильев, в кабине второй - Чепок, в последней, четвертой, - Богаченко. Батарея рванулась от Красной Поляны в Кирсановку на перезарядку. Скорее!..
Первая машина летела по грейдеру, вздымая облака пыли. Неслись с риском налететь друг на друга, если бы вдруг затормозила одна из них. На ухабах и рытвинах боевые установки тяжело вздрагивали, гремел шанцевый инструмент качались из стороны в сторону вцепившиеся в фермы бойцы Даже находясь в кабине и крепко схватясь за скобу, Богаченко раз за разом ударялся головой о потолок.
Кирсановка!..
Где-то недалеко от деревни гулко била пушечная батарея. Бежали по улице солдаты. За домами мычал скот, раздавалось кудахтанье, слышался растерянный плач и крики жителей.
- Маскируйтесь здесь, под деревьями! - встав на дороге, Васильев указывал место подъезжавшим установкам. - Чепок, организуй, чтобы встретили боеприпасы.
Но снаряды уже были здесь, в деревне. К окраине, где встала батарея, бежал Кондрашов, за ним двигались две машины со снарядами.
- Заряжаться! - издалека кричал он.
Заряжались прямо на дороге. Забыв про все необходимые меры предосторожности, рвали с машин ящики, резко отбрасывали крышки и хватали, хватали снаряды.
- Занимайте огневую где-нибудь здесь! - Кондрашов торопливо сунул пальцем в карту. - Связь пока по рации! Я буду вас вызывать из штаба дивизии!..
Внезапно с огневых Баранова взлетели снаряды залпа, невысоко прогудели над деревней, ударили по Красной Поляне.
- Почему?! - крикнул Васильев вскочившему в машину Кондрашову.
- Там уже фашисты... Будкин передал!.. Батарея развернулась в указанном районе километрах в четырех от Кирсановки.
- Не далеко ли отошли? - Богаченко вопросительно смотрел на командира батареи, но Васильев только рукой махнул. Надев наушники, он раз за разом начал вызывать "Гвоздику" - позывной нашего "НП".
"Гвоздика"!.. "Гвоздика"!.. Я - "Роза"!.. Я - "Роза"!.. Слышите ли вы меня? Я - "Роза"! Прием" Переключившись на прием, он выжидал с минуту и снова включал микрофон, обращаясь к "Гвоздике".