И не из-за «варварской развязности», не из-за грубости, а просто потому, что любой из народа Бахнака имел право по традиции и закону лично явиться к нему, чтобы подать прошение. И как уже упоминал Базел, то, что Бахнак был главой клана Железного Топора, значило гораздо больше, чем его титул князя. По традиции, пришедшей из глубины веков, когда лишь мечи клана могли спасти его от гибели, глава клана был настоящей опорой для людей, их надеждой на спасение. Ничто другое и никто другой не мог быть важнее для народа Бахнака, а он выказал себя одним из величайших правителей за всю историю Железных Топоров. И это, конечно же, означало, что люди обращались к нему прежде всего как к главе клана, с идущей от сердца простотой, которая, по мнению Вейжона, не имела ничего общего с уважением.
Именно так Базел говорил о Томанаке, с преклонением, преданностью и фамильярностью Конокрада, говорящего о главе своего клана. На самом деле это была высшая похвала, крайняя степень почтения, которую мог испытывать Базел, но большинство этих воспитанных и цивилизованных рыцарей были не в силах понять такой простой факт.
– Хорошо тебе сидеть тут и говорить «гм», поджаривая свой зад у моего очага, – мрачно заметил Базел, нарушая ход мыслей Кровавого Меча. – Тебе-то не приходится иметь с ними дело напрямую!
– Напрямую не приходится, – согласился Брандарк, – но твои отношения с ними отражаются на мне, ты это знаешь, долговязый. Я все-таки твоя правая рука. – Он отмахнулся, заметив тревожный взгляд Базела. – О, не волнуйся! Они слишком воспитаны, им и в голову не приходит как-нибудь навредить мне. Но они смотрят на нас обоих с большим подозрением, разве не так?
– С огромным подозрением, – проворчал Базел, переводя взгляд на кинжал и пробуя лезвие на своем мозолистом большом пальце. – Но, как бы они на нас ни смотрели, наши желания они выполняют с потрясающей быстротой, – заметил он.
– Это точно, – согласился Брандарк, и это действительно было так.
Градани жили в городе не больше двух недель, но любой, кто видел их сейчас, едва ли мог представить, какое жалкое зрелище они являли собой по прибытии в Белхадан. Лично Брандарк воспользовался немалой частью кредита, предоставленного им по просьбе герцога Джашана. Сначала Кровавый Меч рассчитывал лишь на те деньги, которые были у них с Базелом, но кредит герцога позволил ему побаловать себя, не думая о том, что будет, когда деньги кончатся. Он не только закупил новые вещи вместо утерянных и испорченных, но и заказал новый костюм у лучшего портного Белхадана. Его элегантная рубашка была пошита из тончайшего шелка, а надетый поверх нее вышитый камзол не погнушались бы носить даже родственники Вейжона. Единственное место, где он потратил еще больше денег, была книжная лавка. Он понятия не имел, как потащит с собой всю эту гору книг, но это его мало беспокоило. Печатные прессы и кассы шрифтов тоже относились к тем предметам, которыми обладали жители Империи Топора и которых не было у градани. Разумеется, и книг у градани, и печатных и рукописных, было немного. Большинство иностранных книг, которые ему попадались в Навахке, были печатными, но обычно они доставались ему в виде кусков и обрывков. Здесь, в Белхадане, он ощущал себя скупцом, оказавшимся в алмазных копях, и он стремился заполучить все, что только попадалось ему на глаза.
Что до Базела, он никогда не был любителем чтения и по-прежнему не интересовался одеждой. Он позволил заменить свое изодранное платье на новое, но категорически отказался от всех изящных глупостей, столь любезных Брандарку. Его штаны были теплыми и удобными, и они были сшиты для долгой носки, а не для того чтобы пускать пыль в глаза. Рубаха с длинными рукавами была пошита из лучшего льна, но без всяких вышивок и отделок, теплая туника изготовлена из той же простой зеленой шерсти, что и накидки рядовых членов Ордена, из этой же ткани ему сшили пончо, которое он хотел носить вместо обычного плаща. Многие братья из тяжелой кавалерии были одеты лучше его, он был самым нелепым «рыцарем», когда-либо ступавшим по коридорам дома Ордена. Особенно если учесть, что он вовсе не был рыцарем.
– Знаешь, – задумчиво начал Брандарк, полностью сосредоточившись на колках инструмента и не глядя на друга, – мне кажется, что этим людям было бы легче принять тебя, если бы ты позволил им посвятить тебя в рыцари. Сэр Чарроу просто мечтает об этом, и я не вижу причин, по которым Томанак стал бы возражать. Это же в конце концов Его Орден.
– Ха! – Базел со звоном задвинул кинжал в ножны. – Ну и зрелище это будет. Чтобы я вырядился как какой-нибудь рыцарь из твоей любимой сказки! Ну уж нет, парень!
– Но если им от этого станет легче…
– Когда я говорю «нет», то имею в виду именно это, – отрезал Базел. – Он сказал мне, что ему нужен помощник. Он ни словом не упоминал о рыцарях, лордах и титулах, и я тоже не собираюсь думать об этой чепухе. Кроме того, – взгляд его карих глаз посуровел, – если эти люди не принимают того, что он сам счел подходящим, я не собираюсь идти у них на поводу!
– Я не рассматривал вопрос с этой точки зрения, – сознался Брандарк. Он поджал губы и опустил кончики ушей, потом тронул струну, оценивая звучание. – Если ты не хочешь, чтобы они посвятили тебя в рыцари, как же ты собираешься действовать?
– Тут-то ты меня и поймал, – вздохнул Базел.
Он встал и пристегнул ножны с кинжалом к ремню, зевнул и потянулся, несмотря на то что незначительные размеры комнаты мешали ему сделать это как следует, потом подошел к крюку, на котором висели доспехи. Сэр Чарроу заявил, что Орден обязан предоставить их избраннику. Треугольный щит, темно-зеленый, с золотой эмблемой Томанака, висел перед ним на стене рядом с его арбалетом. Базел заулыбался, проведя пальцем по поверхности подаренной кольчуги. Она была самой лучшей их всех, что когда-либо были у него: гномья работа, стальные кольца спереди и сзади, хотя он подозревал, что сэр Вейжон сморщил бы нос при виде нее. Кольчуга была полностью стальной, никаких узоров и серебряных вставок, пластина, закрывающая грудь, даже не покрыта зеленой эмалью, как это было на кольчугах большинства членов Ордена. Но Базел умел ценить качество и не видел смысла в блеске и украшениях.
Как бы он ни был рад получить кольчугу и снова носить башмаки, которые не только были сшиты по ноге, но и не пропускали снег и сырость, цена оказалась слишком высока. Даже теперь Вейжону не удастся сделать его более цивилизованным. В последнее время молодой человек казался еще более несчастным, чем раньше, словно что-то отравляло его изнутри. Но Базел предпочитал видеть его, а не вежливые лица его новых «братьев», скрывавшие холодность и злобу. Йорхуса и Адискеля он раскусил, но он не сомневался, что есть еще множество других. Других, которых сложнее разоблачить, потому что они старше и осторожнее. Более… искушенные в делах этикета, чем золотовласый послушник, которого подводила юношеская горячность. Они рядом. Он часто думал, знает ли об их существовании Вейжон, и каждый раз решал, что едва ли. Молодой рыцарь был слишком поглощен собственными несчастьями и разочарованиями, чтобы осознать, что он служит (или его заставляют служить) воплощением злобы многих его старших товарищей.
– Я думал об этом всю предыдущую неделю, – ответил он Брандарку через несколько минут, не переставая водить пальцами по высокому шлему со специальными отверстиями для ушей градани. – По правде говоря, я вообще хотел уйти. Поверенный старого Килтана помог бы подыскать какую-нибудь работенку для нас обоих, или кто-нибудь из людей мастера Креско мог бы найти нам применение. Я сыт по горло косыми взглядами. Пойми, я ничего не имею против сэра Чарроу и тех, кто старается хотя бы не подавать виду, но другого выхода я не вижу, Брандарк. Если не считать сэра Чарроу и еще двух-трех человек, большинство их них только и ждут, когда я уберусь.