– С вас конечно же. Давайте найдем какое-нибудь спокойное местечко и поговорим.
– С меня?
– Конечно. Ведь вы же герой Эль-Тигре и, кроме того, как я понимаю, на время моего пребывания здесь будете моим надзирателем.
– Гидом, – поправил я. – И если вы еще раз назовете меня «героем Эль-Тигре», я буду всю дорогу называть вас «мэм».
– А он скромен, – сообщила она в сторону громким театральным шепотом. – Так ведите же меня, Макс.
– Вы не захватили с собой никакого багажа? – Вообще-то я и так это видел, но могла же она оставить чемодан в кабинке прибытия или нет?
– Только это, – она похлопала по камерам. – Ваш Полковник сказал, что все необходимое мне выдадут на месте.
– Ну, раз он так сказал...
Мило беседуя подобным образом, мы выбрались из зала, под моим чутким руководством пересекли пару коридоров, умудрившись при этом практически никого не встретить.
Только два раза я ловил завистливые взгляды коллег. Если б только они знали, чему завидуют, наивные!
В лифте я нажал кнопку «Оранжерея» и пояснил:
– Самое тихое место в нашем сумасшедшем доме.
Я старался держаться светски и непринужденно. Или, если хотите, непринужденно-светски.
В лифтах у нас особенно прохладно, и я подставил лицо под поток холодного воздуха. Ди озиралась по сторонам с таким видом, словно не только никогда раньше не пользовалась телепортом, но и лифтами тоже.
Когда дверцы распахнулись, молодая и очень талантливая журналистка пораженно ахнула.
Нашим взглядам предстала полянка лиственного леса, словно сошедшая с иллюстраций к роману, действие которого происходило в XVIII веке, когда природа на Земле еще не была отравлена миллионами двигателей внутреннего сгорания и тысячами вредных выбросов промышленных предприятий. Полянку покрывала невысокая зеленая травка, чуть дальше уходили в небо шпили многовековых деревьев-великанов, ярко светило знакомое по фильмам желтое земное солнце, по лазурному небу легкий ветерок гнал обрывки облаков. Издалека доносился птичий щебет. Этакий идиллический полдень в сельской местности, самое время для пикника. Если бы я был человеком более сентиментальным, мне вполне могло бы показаться, что сейчас на лужайку выбегут зайчата, белочки и оленята из мультфильма и начнут свои песенки и танцульки под легкую классическую музыку. Например, Штрауса.
– Впечатляет, – сказала Ди. – И вижу, что места у вас тут довольно много.
– Да, мэ... мадемуазель.
– И очень щедрое финансирование, – добавила Ди, и я подумал, что мысль привести ее сюда в самом начале ее визита была не особо удачной в тактическом плане и может придать серии очерков нежелательный оттенок. Надо было сначала потаскать ее по техническим помещениям и вентиляционным трубам.
Мы вышли из лифта и прошлись по траве.
– Пространство на самом деле не так велико, как кажется, – сказал я, пытаясь сгладить первое впечатление. – Половина, или даже чуть меньше, настоящее, а все остальное – искусная имитация при помощи компьютера и визуальных эффектов для расширения видимого пространства. Психологи считают, что это идеальное место для духовного отдыха агентов после задания, но на самом деле здесь так скучно, что практически всегда никого нет.
Молодая и очень талантливая проигнорировала мою тираду, задумчиво глядя на деревья.
– По-моему, я вижу скамейку, где мы сможем спокойно посидеть и побеседовать.
Присели.
– О чем будем беседовать? – спросил я, после того как Ди установила свою камеру на раздвижную треногу и мы уселись в поле зрения объектива.
– Я же сказала, что о вас.
– Спрашивайте.
– Хитрый ход, – сказала она. – Отвечая на мои вопросы, вы попытаетесь дать мне меньше информации, чем если бы вы рассказывали сами.
– Даже и не думал об этом, – соврал я, а потом сказал правду: – Я ведь даже и понятия не имею, что может интересовать вашу публику, а вы вряд ли склонны выслушивать историю всей моей жизни. Кстати, я даже саму вашу публику с трудом представляю.
– Будь по-вашему. Значит, вы сержант?
– Так точно.
– Сколько вам лет?
– Двадцать девять.
– И до сих пор сержант?
– Да. – Стоит ли сейчас ей объяснять, что быть сержантом Гвардии почетнее, нежели капитаном ВКС? Наверное, пока рано.
– Почему вы здесь?
– А я выбирал? Полковник приказал сопровождать и содействовать.
– Чему вы не особенно рады, но я спрашивала о другом. Почему вы здесь вообще? В Гвардии?
– Никогда об этом не задумывался. – Сколько еще мне предстоит врать в ближайшие дни? Конечно же задумывался. Но изливать душу перед малознакомыми особами противоположного пола не очень-то и хотелось. Тем более если существует реальный риск прочитать свои откровения на страницах газеты. – Во времена моей ранней молодости было модно вступать в разные военные организации. Мы с приятелем пришли в Гвардию.
– Где сейчас ваш приятель?
– Он не прошел вводного курса. Сейчас служит в силах самообороны своей родной планеты.
– То есть, получается, что у Гвардии более высокие требования?
– Да.
– Почему так?
– Почему? – повторил я ее вопрос. – У нас служат лучшие из лучших всех родов войск. Наверное, это происходит потому, что мы последняя линия обороны. С мелкими происшествиями разбирается местная полиция, потом идет очередь федералов, затем армии, потом военного Альянса Лиги и ВКС. А уж если в дело вступаем мы, значит, больше никого, способного справиться с ситуацией, не осталось. За нами никого нет. Никто не прикроет наши зад... спины и не исправит наших ошибок. То же самое и в других областях, в которых мы работаем.
– Что за области вы имеете в виду?
– Наиболее широко известна полицейская работа, поскольку она самая... громкая. Но на самом деле подобные операции составляют не более двадцати процентов от общего числа вылазок. Мы занимаемся спасательными работами в сильно удаленных и труднодоступных местах, ремонтируем отбившиеся от основных трасс космические корабли, оказываем медицинскую помощь, если наземные службы не могут подобраться достаточно быстро... Мы – что-то вроде службы 911, только быстрее и профессиональнее.
– А правда ли, что в Гвардии существует особая Группа Ликвидации, основной задачей которой является физическое устранение неугодных Полковнику лиц?
Это не самая гнусная инсинуация из всех, что мне доводилось слышать про нашу работу. Интересно, до какой грани я могу дойти в своем рассказе? Отрицать существование Группы Ликвидации бессмысленно, тем более что такая группа действительно есть. К тому же, если я начну все отрицать, она не поверит ни единому моему слову и навоображает себе нечто чудовищное.
Но Полковник не запрещал рассказывать молодой и очень талантливой журналистке о Рейдене, а Рейден, в большой степени, та самая Группа Ликвидации и есть.
И главное, нельзя думать долго, она сразу поймет, что я выдаю информацию избирательно и по частям.
– Все не так просто, – сказал я. – Группа Ликвидации существует и в ограниченном объеме функционирует, но насчет устранения лиц, просто кому-то неугодных... В любой спецслужбе существует неафишируемый список лиц, подлежащих физической ликвидации, но в него вносятся только особо опасные преступники, те, кому заочно вынесены смертные приговоры на двух и более планетах Лиги.
Двадцать к одному, что я угадаю ее следующий вопрос. И я не ошибся.
– Недавно был устранен Аль-Махруд, террорист номер два в Галактике, смертные приговоры которому были вынесены на планетах в пятнадцати мирах. Это вы его убрали? – спросила Ди.
– Насколько я знаю, там постарались местные копы.
– Такова официальная версия, – кивнула она. – Но нам с вами хорошо известен уровень профессиональной подготовки полиции Термитника. Я сильно удивлюсь, если местные копы смогут попасть в стенку ангара, даже если будут сами в нем заперты.
– Может, и так. – Черт подери, но ведь я же не вру! Гвардия на Термитнике присутствовала, но к устранению Аль-Махруда имела только косвенное отношение. – Я слышал, что убийству Аль-Махруда предшествовала небольшая перестрелка в ресторане. Возможно, это были просто разборки конкурентов. Сами знаете, в этом бизнесе...