Второй противник рядового Такаги валялся на полу, не подавая признаков жизни. Однако третий, судя по всему, был мужиком ушлым и сражался отчаянно. Стрелять в него из пушки, предназначенной для использования в безвоздушном пространстве, я не решился по двум причинам: во-первых, мог зацепить и Шо, а во-вторых, кое-где тлел пол еще после моего первого выстрела.
Однако винтовка в моих руках возымела решающий психологический эффект. Завидев направленное в его сторону оружие тотального уничтожения, агрессор несколько занервничал и отвлекся, что позволило Шо нанести ему три молниеносных удара в голову.
Когда последний из нападавших присоединился к своим партнерам в бездумном лежании на полу, мы позволили себе перевести дух.
Лично я делал это, стоя на четвереньках и выплевывая остатки того, что несколькими минутами ранее служило мне нижней челюстью. Впрочем, за время службы мне вышибали ее уже в третий раз, и ощущение стало привычным, хотя от этого и не менее неприятным.
Шо включил свет.
Слегка прихрамывая, он двинулся к лежащему на полу телу и устало пнул ее ногой в бок.
– Киборги.
Столь сенсационное заявление заставило меня встать (мир при этом движении совершил несколько головокружительных скачков) и вглядеться в тело повнимательнее. То, что я поначалу принял за пластиковые маски, на самом деле ими не являлось. Пластисиликоновое покрытие. Переплетения проводов вместо нервной системы, ускоряющее реакции тела до скорости боевого робота. Твердые сплавы, покрывающие каркас. Все это и позволило им продержаться так долго.
Любой оперативный агент, прошедший внутренний курс боевых искусств, стоит в рукопашной не менее трех матерых профи из тех же ВКС, поскольку нас обучают несколько иным приемам борьбы, сочетающим в себе древние боевые традиции народов Земли, последние достижения в области медицины и уникальный военный опыт, привнесенный таврами. Однако на практике техника боя постоянно совершенствуется. Тренировки порой кажутся слишком жестокими и бесконечными, но в итоге мы получаем физическое преимущество перед представителями других родов войск. Шо Такаги вообще является прирожденным бойцом, и у меня возникают смутные подозрения о его стажировке в отрядах ниндзя.
Я не мог похвастаться богатым боевым опытом в прошлом, но в Гвардии меня обучал айкидо сам Рейден, а это многого стоит. Если бы нам противостояли пятеро обычных грабителей, схватка не заняла бы и нескольких секунд.
– Производство киборгов запрещено, – сказал я. Точнее, попытался сказать. Из-за раздробленной челюсти фраза прозвучала примерно следующим образом: «Флоисфодстфо киболгоф фафалефо». Однако, исходя из интересов читателей и пренебрегая исторической правдой, далее я буду приводить свою речь в таком виде, в каком я намеревался ее произносить, а не в таком, в каком она доходила до слуха.
Производство киборгов – грязное дело, в котором в качестве основы используются останки умерших людей. По техническим характеристикам годятся только достаточно свежие трупы. Как правило, охотники за живым товаром отлавливают бездомных бродяг, до которых абсолютно никому нет никакого дела, и передают тела «производителям», которые бедняг умерщвляют и используют для создания универсальных машин-убийц. Что ни говори, а приятного мало.
– Ходят упорные слухи, что производством киборгов до сих пор занимаются в Кубаяши.
– Эти особи оттуда?
– Визуально это определить невозможно.
Шо вытащил из кармана лазерный резак и, склонившись над трупом, сделал продольный разрез руки.
Услышав об искусственном происхождении поверженных врагов, мне стало легче на душе. Эти парни были убиты, но убиты давно и не нами. Ими двигала и руководила программа, не имеющая никакого отношения к тем людям, которыми они были когда-то.
Перерезав несколько проводов, Шо извлек из надреза микропроцессор и повернул его к свету.
– Судя по штампу, произведено на Исидо.
Вот и ответ.
Исидо уже четыреста лет принадлежал дзайбацу, вмещая в себе множество заводов и лабораторий, которые, как выяснилось, помимо прочего, занимались и таким богопротивным делом, как производство искусственных убийц.
Корпорациям закон не писан.
За ними предполагается множество мелких и крупных грешков, но из-за их железобетонно-непробиваемых служб безопасности ничего не удается доказать.
Лига, прекрасно осведомленная о темной стороне деятельности большого бизнеса, никогда не рискнет выдвинуть против них обвинения из-за боязни нарушить отношения с единственными производителями высокотехнологического оборудования в Галактике. Эмбарго корпорации для планеты может быть пострашнее гражданской войны.
Корпорации вообще проводят очень жесткую политику. Собрав под своим крылом лучших специалистов, они моментально патентуют свои изобретения, сохраняя тем самым монополию в области высоких технологий.
У многих планет Лиги и еще большего количества частных лиц имеются на руках огромные суммы денег, обширные производственные площади и великое множество дешевой рабочей силы, то есть практически все необходимое для того, чтобы производить нужные товары самим.
Нет у них только технологий, а если какому-нибудь талантливому самоучке и удается разработать что-то действительно стоящее, то тут же выясняется, что корпорации запатентовали это еще несколько лет назад.
Стоит только какому-нибудь смелому предпринимателю вставить в свой утюг микропроцессор, определяющий тип ткани и соответственно регулирующий температуру нагрева, тут же, как черт из табакерки, перед ним выскакивает сотня разряженных в пух и прах адвокатов, трясущих судебными постановлениями, и прикрывает лавочку, ссылаясь на соответствующие номера патентов. В результате несчастный предприниматель проводит остаток своей жизни в арбитраже, пытаясь отразить иски в мошенничестве и незаконном использовании чужих производственных технологий.
Учитывая вышесказанное, Лига, загнанная в капкан своих же собственных законов, теоретически имеющая возможность получать те же товары, что закупает у корпораций, по более низким ценам, вынуждена платить за них баснословные суммы, большую часть которых составляют транспортные расходы по перевозке продукции с узкоспециализированных планет-заводов.
Подобная ситуация не очень устраивает Совет Лиги и правительства Пограничных миров, вынужденных платить ещё дороже за дальнюю транспортировку. Зато она просто идеальна для Стивена Тайрелла, являющегося абсолютным монархом и единственным владельцем одноименной компании, и для Совета Директоров Кубаяши, устроенной по типу дзайбацу XX-XXIV веков докосмической эры.
Разумеется, работая на территории Лиги, корпорации вынуждены платить астрономические суммы налогов, не считая ежегодных «добровольных» пожертвований самому Совету, но нет никаких сомнений в том, что еще более астрономические суммы они утаивают. Местные и федеральные налоги, таможенные сборы и акцизные пошлины по примерным расчетам составляют не более одного процента от общего валового оборота, что просто смехотворно, если принять во внимание тот факт, что мелкие фирмы вынуждены платить от 7 до 10 процентов.
Налоговые инспекторы и полицейские могут годами безвылазно сидеть в офисах корпораций с нескончаемыми аудиторскими проверками, но не находят и следа исчезнувших денег, ибо или они недостаточно умны, чтобы разобраться в денежных лабиринтах, сплетенных опытными бухгалтерами, или же, наоборот, слишком умны, чтобы рисковать из-за этого жизнью и безопасностью своих семей.
Аудиторы, получающие скромные зарплаты государственных служащих, могут в месяц иметь суммы, в десятки раз превышающие их годовое жалованье, только за то, что закрывают глаза на некоторые «незначительные» детали в деятельности воротил большого бизнеса.
Изредка проводятся обыски и облавы с привлечением федеральных служб безопасности и ВКС. Всплывают незаконные суммы денег и незарегистрированные в реестрах корабли, однако широко известно, что санкционирующие подобные действия чиновники отличаются крайне непродолжительными сроками жизни. Ведь корпорации содержат на жалованье не только небольшие частные армии, занимающиеся отстрелом конкурентов, но также независимых или неугодных конструкторов и инженеров. У них есть и команды квалифицированных специалистов по организации правдоподобнейших несчастных случаев и приступов острой сердечной недостаточности у абсолютно здоровых людей.