Вот в таком районе наши друзья и нашли себе жилье. Построил дом богатый купец джагала, накопивший состояние во времена последней Республики Теклы. После его смерти в течение трехсот лет здесь жили наследники или сдавали в аренду квартиры. Здание было возведено в раннем волантийском стиле, со множеством башенок, закругленными стенами и крашеной каменной кладкой. Открытый и изящный с фронтона дом украшало круглое крыльцо; позади здания росла живая изгородь из густого кустарника, а три гигантских дуба, расположенных в виде равностороннего треугольника, накрывали дом своей тенью. В центре треугольника высился сахарный клен – все деревья были посажены за сотни лет до описываемых событий, еще во времена правления атиры. Наши друзья могли сидеть перед домом и наблюдать за развлечениями солдат на противоположной стороне улицы или видеть Крыло Дракона Императорского дворца. Кроме того, расположившись в тенистом тихом саду, они потягивали вино и вели долгие беседы, благодаря которым крепла их дружба, возникшая по капризу судьбы.
Чтобы сократить расходы, друзья решили снять один дом на всех. Пэл выбрал дальнюю комнату с собственным выходом в сад. Йенди объяснил, что свежий ветерок из окна помогает ему настроиться на философские размышления, которым он время от времени предается. Кааврен и Айрич переглянулись, но ничего не сказали.
Кааврен поселился на втором этаже в комнате с балконом, откуда мог наблюдать за прохожими на улице и развлечения ради придумывать о них забавные истории.
Айрич устроился в длинной узкой комнате рядом с Каавреном. Он обставил все с тонким вкусом: вазы с причудливым орнаментом, пара пейзажей северо-западных Больших лесов на стене, книги на полке, мягкие удобные кресла, – кстати, именно поэтому друзья чаще всего сидели у Айрича, хотя на первом этаже имелась уютная гостиная.
Комнатка Тазендры, соседствующая с комнатой Айрича, шла вдоль задней стены. Поначалу здесь проживали слуги, для них и предназначалась лестница, ведущая прямо на кухню. Тазендре же эта комната ужасно понравилась, и она решила обустроить ее по-своему: разложила повсюду подушки, на которых должны сидеть гости; на стенах развесила коллекцию кинжалов, присланную ей из дома. В самых неожиданных местах леди дзур спрятала бутылки с вином, так что достаточно было протянуть руку, чтобы, не прерывая разговора, иметь возможность пропустить бокал-другой.
Последнюю свободную комнату заняла текла по имени Сахри, которой друзья предложили жилье и стол в уплату за то, что она согласилась поддерживать порядок в доме и готовить один раз в день, если гвардейцы будут приносить продукты. Следует отметить, что история наша началась всего сорок лет спустя после Восстания Ливрей и личные лакеи в тот период вышли из моды. Сахри была маленькой, похожей на мышку женщиной с презрительно изогнутыми губами, которые плохо соответствовали ее положению в доме, однако прекрасно шли голосу, отличавшемуся одновременно громкостью, резкостью и удивительной гнусавостью.
Каждый день Кааврен вставал между одиннадцатью и двенадцатью часами после полуночного колокола. К этому времени Пэл уже успевал вылезти из постели – иногда он просто бродил по дому или саду, иногда читал у себя в комнате. В другие дни йенди уходил куда-то по своим делам. Тазендра всегда поднималась раньше и рисовала либо лепила из глины за домом или в гостиной. Айрич просыпался примерно в то же время, что Кааврен, но обычно сидел в одиночестве у себя в комнате в кресле, словно ему нужно было набраться сил для предстоящего дня.
Пэл тщательно планировал свою жизнь, но никогда ничего о ней не рассказывал. Если кто-то и подозревал, что у йенди больше любовных приключений, чем у десяти вместе взятых мужчин, доказательств тому не имелось. Тазендра ни о чем не заботилась и всегда действовала так, словно мир существует исключительно ради ее забав и авантюр. Однако занималась Тазендра всем этим, поймите нас правильно, не столько, сколько говорила, хотя получала удовольствие от своих рассказов ничуть не меньшее, чем от “подвигов”, которые якобы совершила.
Айрича отличал странный нрав – у окружающих нередко возникало ощущение, будто сам он развлекаться и веселиться не умеет, однако лиорн всегда расцветал, видя, как радуются его друзья. Он выглядел счастливым, если были счастливы друзья, и печалился, если дела у них шли плохо.
Кааврен редко что-нибудь планировал, он считал, что жизнь не следует лепить по собственному разумению и уж тем более яростно атаковать ее. Лучше одинаково спокойно принимать и удары, и поцелуи, извлекая из происходящего как можно больше радости и пользы и избегая по возможности боли и страдания.
Айрич и Кааврен часто совершали совместные прогулки по окрестностям, заходили в маленькие лавочки, где продавали горячую черную кляву. Вернувшись, Айрич принимался за вязание крючком, а Кааврен и Тазендра спускались в сад, чтобы скрестить шпаги, – Кааврен доводил Тазендру до изнеможения: она показывала тиасе новые приемы защиты, которым научилась у мастера фехтования дзура.
Последней вставала Сахри, обычно после полудня. Она болталась без дела по гостиной в потрепанной желтой тунике, пока не приходило время готовить обед, после которого гвардейцы отправлялись во дворец. Иногда, вернувшись со службы, они не заставали Сахри дома, а порой она уже спала, но все вокруг сияло чистотой, так что у них не было никаких оснований жаловаться на ее нерадивость.
Прежде чем перейти к описанию обязанностей гвардейцев во дворце, мы намерены дать некоторые разъяснения относительно иерархии императорской власти того времени.
Во главе государства, естественно, стоял сам император, хотя он и не играл существенной роли в текущих военных делах, за исключением тех случаев, когда постоянные столкновения на море, в дальних герцогствах или вдоль восточной границы не перерастали в нечто большее и император начинал обдумывать возможность войны. Тогда ему приходилось принимать во внимание финансовые аспекты конфликта – стоит ли тратить огромные средства, когда экономическая выгода сомнительна?
Таким образом, в действительности всей полнотой военной власти располагала главнокомандующая, если не считать Лавоудов, которые в те времена были еще сильны и коими руководил капитан по имени Гиорг, – Сетра Лавоуд еще задолго до этого покинула двор и отошла от дел. У главнокомандующей, драконледи по имени Литра э'Тенит, теоретически имелись два заместителя: генерал-капитан Императорской армии и генерал-бригадир Императорской гвардии. Однако надо сказать, что в тот момент оба поста оставались вакантными и командирам всех подразделений приходилось докладывать непосредственно леди Литре.
Одним из ее заместителей был Г'ерет, командир батальона Красных Сапог Императорской гвардии (впрочем, следует отметить, что красные сапоги не носили уже более четырехсот лет). После окончания праздника по случаю коронации батальон обычно нес патрульную службу на улицах города, сопровождал в качестве эскорта некоторых важных особ, охранял Крыло Йорича или выполнял обязанности почетного караула при дворе в определенные дни недели. Те гвардейцы, что были свободны от службы, слонялись по своему крылу дворца, пили, сплетничали или задирали гвардейцев другого капитана, Ланмареи.
Батальон Г'ерета насчитывал шестьдесят или семьдесят гвардейцев, в то время как в батальоне Белых Шарфов капитана Ланмареи числилось почти двести. Благодаря чему у людей Г'ерета создавалось впечатление, которое он всячески поддерживал, что они являются элитным подразделением. Нетрудно понять, что остальные гвардейцы подобное поведение встречали дружным негодованием. Ко всему прочему следует добавить, оба капитана соперничали между собой, надеясь получить пост бригадира, который оставался вакантным в течение последней тысячи лет. Наконец, мы обязаны сообщить, что подразделению Ланмареи, иными словами, батальону Белых Шарфов, доверили охранять императора.