Кааврен нахмурился.
– Иллиста? – с сомнением спросил он.
Она поднесла палец к губам, призывая его к молчанию, а потом откинула капюшон, чтобы он увидел ее лицо.
– Здесь не следует громко произносить мое имя, – укоризненно проговорила она.
Кааврен бросился вперед и опустился перед ней на колени:
– Я не стану, но боюсь, что могут услышать мое сердце, ведь оно выкрикивает ваше имя с каждым новым ударом.
– О, перестаньте, – попросила она, краснея. Ему показалось, Иллиста стала еще привлекательней. – Сядьте рядом со мной, нам нужно поговорить.
– Я с нетерпением жду каждого вашего слова, ведь звук вашего голоса для меня слаще, чем перезвон колоколов Скансни.
– Пожалуйста, прошу...
– Я не могу вам отказать. Обещаю больше не говорить о вашем очаровании, грации, красоте, о той дрожи, которая меня охватывает, когда я слышу ваш голос или ловлю ваш взгляд; я не стану говорить обо всех этих вещах, а покорно сяду рядом, чтобы терпеливо выслушать то, что вы хотите мне поведать. Видите? Я умолкаю, превратившись в слух.
И, сдержав свое слово, он сел, не спуская глаз с лица Иллисты, дожидаясь, когда зазвучит ее голос, нежный и мелодичный, словно журчание воды в Вечно Бьющем фонтане принца Вестмаунта.
– У меня есть друг, – начала Иллиста.
– Друг? – повторил Кааврен.
– Да.
– Возможно, вы хотели сказать – любовник?
– О, разве вам дозволено задавать вопросы? Вы ведь обещали слушать?
– Прошу прощения, – покраснев, пробормотал Кааврен. – Мысль выпорхнула из моего сердца и скользнула на язык, не задержавшись в голове. Поймите, я всегда говорю сердцем и знаю об этом недостатке.
– Очаровательный недостаток, – улыбнулась Иллиста. – А также очень опасный.
– Вы так думаете?
– Уверена.
– Тогда я обуздаю свое сердце и научусь управлять своими дикими чувствами. И не стану более вас прерывать.
– Могу я продолжить?
– Жду ваших слов. У вас есть друг, который не является вашим любовником.
– Да. И она в беде.
– Понятно.
– Ею заинтересовалась Империя.
– В чем заключается этот интерес?
– Ее хотят арестовать.
– Ах вот как. Но разве у вас нет друзей при дворе, которые могли бы ее защитить?
– Есть, разумеется. Я дружна с императрицей.
– Думаю, этого должно быть достаточно.
– Оказалось, что нет.
– Неужели?
– Враги моей подруги в хороших отношениях с самим императором.
– Тогда это опасно. И в каком преступлении ее обвиняют?
– В убийстве, друг мой.
– О небеса!
– Ах, вы вскрикнули. Вам страшно?
– Страшно? Нет, я счастлив.
– Но почему?
– Я счастлив, потому что вы только что назвали меня своим другом.
– Ах вот вы о чем, – покраснев, проговорила Иллиста. – А что вы скажете о преступлении моей подруги?
Кааврен в ответ пожал плечами совсем как Айрич:
– Убийство убийству рознь. Иные совершаются трусливо и подло, как, к примеру, убийство леди Йоротты, которое вызвало смятение при дворе. В других случаях мы имеем дело с дуэлью, проведенной без соблюдения необходимых формальностей. Помните, когда лорд Пориштев сразил Геранда из Кора? Известны и другие ситуации... Баронесса Каламская...
– Какое имя вы назвали? – воскликнула Иллиста.
– Баронесса Каламская, более известная как Катана...
– Да-да, я знаю. Но почему вы о ней упомянули?
– А разве ее история не получила широкую огласку? – поинтересовался Кааврен, а ведь сам он услышал о баронессе всего два дня назад.
– И что вы думаете о совершенном ею?
Кааврен нахмурился:
– Ну это трудно назвать дуэлью, однако поступок баронессы Каламской представляется мне вполне оправданным.
– Значит, вы считаете, что она должна быть свободна?
– Ну ничего такого я не говорил.
– Не говорили?
– Все-таки речь идет об убийстве.
– Тогда я погибла.
– Но почему?
– Вы были моей последней надеждой.
– Был? А теперь уже нет? Вы говорите загадками.
– Разве так трудно их разгадать?
– Боги! Как могу я?.. Подождите, а вашу подругу зовут не Катана э'Мариш'Чала?