– Вы так считаете?
– Ну вы же видите, какие неудачные удары он наносит даже по воздуху.
– Обычная практика перед поединком.
– Верно, однако он промахивается при каждом третьем ударе.
– Пожалуй.
– Более того, обратите внимание, как напряжена его опорная нога и как широко он расставляет ноги при атаке.
– Возможно, – предположил Айрич, – он пытается ввести вас в заблуждение.
– Ба! Уж если он вынужден прибегать к таким трюкам, у вас и вовсе не возникнет никаких проблем, – улыбнулась Тазендра.
Кааврен, в свою очередь, также обратил внимание на промахи, подмеченные Тазендрой. Однако он заметил, что рука драконлорда, в которой тот держит шпагу, очень быстра и что он практически мгновенно меняет направление удара. Поэтому Кааврен решил соблюдать осторожность. Впрочем, тиаса поступал так всегда, когда на карту была поставлена его жизнь.
– Ну что ж, – заговорила леди ястреб, обращаясь к Айричу, – вы готовы?
Айрич посмотрел на Кааврена – тот кивнул.
– Мы готовы, – спокойно промолвил лиорн и проводил Кааврена до его части круга, после чего помог снять плащ и пояс.
Кааврен обнажил шпагу, отсалютовал судье и противнику и занял боевую стойку.
Они не успели отъехать от Драгейры, на дороге было оживленное движение, так что вскоре вокруг собралась толпа зрителей, которые принялись тут же делать ставки на победителя. Однако, как только зазвенели клинки, все разговоры моментально стихли – так бывает во время скачек, боев норсков и дуэлей.
Тиаса, который еще не до конца пришел в себя после вчерашнего удара по голове, начал дуэль в своей обычной аккуратной манере, пытаясь определить характер и излюбленные приемы соперника. В данном случае все слабые места противника, на которые сразу указала Тазендра, действительно были, но драконлорд двигался чрезвычайно быстро и имел очень сильную руку и более тяжелую, чем у Кааврена, шпагу, что вынуждало тиасу тратить слишком иного сил на то, чтобы парировать яростные удары, причем Аттрик все время целился ему в голову и торс.
Поэтому Кааврен оборонялся, используя “систему девяти точек агрессивной защиты” – один из приемов барочной фехтовальной школы, позволяющий полностью обезопасить голову и корпус, одновременно не давая противнику свободы и вынуждая его реагировать на сложную последовательность девяти финтов и выпадов которую Кааврен собирался нарушить, как только дракон к ней привыкнет.
Продолжая выполнять необходимые приемы, тиаса по своему обыкновению изучал выражение лица своего соперника. Оно показалось ему довольно привлекательным если не считать чересчур больших глаз. Брови широко расходились над переносицей – верный признак ума; на лбу выделялись многочисленные морщины, что говорило о склонности к размышлениям. Кроме того, Кааврен заметил в его глазах гнев и досаду. Гнев – пришел к выводу Кааврен – на действительное или вымышленное оскорбление, которое и привело к дуэли, а разочарование из-за того, что ему никак не удавалось пробить умелую защиту тиасы.
Прошло некоторое время, и Кааврен решил, что Аттрик уже достаточно привык к его тактике, а потому резко сменил стиль боя. Драконлорд в это время атаковал левый бок Кааврена, оставшийся открытым после последнего выпада. Однако Кааврен слегка наклонился вправо, одновременно ударив плоской стороной своего клинка по руке, в которой Аттрик держал шпагу. Тиаса вовремя успел занять защитную стойку, чтобы отбить кинжал драконлорда, но атаки не последовало – Аттрик застонал, отступил назад, и шпага выпала из его онемевших пальцев.
Кааврен тут же сделал шаг вперед, отбил в сторону кинжал, который драконлорд поднял в безнадежной попытке защититься, и приставил острие шпаги к горлу Аттрика.
– Ну, сударь, – проговорил он спокойно, показывая, что даже не запыхался, – возможно, теперь вы будете настолько добры, что сообщите, почему решили вызвать меня на дуэль, и тогда я, – кто знает! – может быть, решу сохранить вам жизнь.
– Тьфу! Вы продолжаете делать вид, что ничего не понимаете? – ответил драконлорд.
– Заверяю вас, сударь, что пребываю в полнейшем недоумении.
– Значит, мое имя вам ни о чем не говорит?
– Вы удивлены?
– Пожалуй, да.
– Ну?
– А если я скажу, что являюсь старшим сыном покойного лорда Пепперфилда?
– Ах вот оно что, – промолвил Кааврен, – тогда другое дело.
– Иными словами, вы меня знаете?
– Откровенно говоря, я слышал о вашем отце и его трагической гибели.
– Теперь вам понятны причины моего враждебного отношения?
– Ни в малейшей степени.
– Что?! Вы продолжаете утверждать, будто не имеете никакого представления о причинах моей ненависти к вам?
– Конечно, сударь.
– Я ошеломлен.
– Правда?
– Тогда, если хотите, я вам объясню.
– Осколки и черепки! Я уже целый час прошу вас об этом.
– Два слова все прояснят.
– С нетерпением жду.
– Но сначала, если не возражаете, уберите, пожалуйста, острие вашей шпаги от моего горла, поскольку оно немного мешает моему красноречию. Я прекрасно понимаю, что вы победили в нашей схватке и теперь моя жизнь принадлежит вам. Заверяю, если после того, как я отвечу на ваши вопросы, вы по-прежнему пожелаете меня убить, я не стану сопротивляться.
Кааврен кивнул и убрал шпагу. Одновременно он повернулся к своим друзьям и сказал:
– Прежде чем закончить нашу дуэль, мы собираемся поговорить. Я прошу вас сохранять терпение, поскольку это может оказаться полезным.
Его друзья согласно кивнули, в то время как зрители нетерпеливо загудели. Кааврен обратился к Аттрику:
– Прошу вас, говорите. Должен признаться, вы меня заинтриговали. Я ожидаю, что сведения, которые вы мне сообщите, заставят меня размышлять, а может быть, даже удивляться.
– Вполне вероятно.
– Тогда начинайте.
– Ну, причина такова: баронесса Каламская, Катана э'Мариш'Чала, убила моего отца.
– Мне это известно.
– Значит, вы знали имя убийцы?
– Знал.
– И тем не менее не понимаете причины нашей ссоры?
– Милорд, я готов повторить это в двадцатый раз.
– Невозможно!
– Сударь, я не знаю обычаев Дома Дракона, но тиасы считают, что тому, чья жизнь зависит от милости противника, не следует лгать.
– Прошу прощения, добрый Кааврен. Вы правы. Приношу свои глубочайшие извинения.
– Однако осознаете ли вы, что до сих пор не ответили на мой вопрос?
– Сейчас я все расскажу. Если баронесса Каламская убила моего отца, а вы хотите ее спасти...
– Остановитесь.
– Да?
– Мне показалось, что вы произнесли слова “хотите ее спасти”?
– Да?
– С какой стати вы решили, что я намерен ее спасти?
– А разве нет?
– На этот вопрос я и сам не знаю ответа.
– Как не знаете?
– Сударь, мне представляется, что сейчас вам не следует задавать вопросы, – вы со мной согласны?
– Пожалуй.
– Тогда объясните, откуда вы взяли, что я собираюсь помочь баронессе Каламской?
– Все очень просто.
– То есть?
– Мне сказали.
– Вам сказали?
– Именно.
– И что же вам сказали?
– Что сегодня или завтра на дороге появится господин по имени Кааврен из Дома Тиасы в форме гвардейца батальона Красных Сапог. И этот господин собирается помочь баронессе Каламской ускользнуть от справедливого возмездия.
– Ну что ж, даже если данная информация ошибочна, ваш ответ полностью все разъясняет.
– Благодарю вас, сударь.
– А кто поведал вам о моих планах?
– По правде говоря, не знаю.
– Как не знаете?
– Заверяю вас, я никогда прежде не встречал этого господина.
– А как же он все объяснил?
– Мне не потребовалось никаких объяснений.
– Незнакомый человек заявляет: “Я не стану называть своего имени, однако такой-то гвардеец появится в таком-то месте с намерением совершить такие-то поступки”. Сударь, вам не кажется, что это звучит несколько странно?
– И все же наш разговор протекал именно так.