Пыли, к слову, тоже практически не было, только совсем тонкий, на первый взгляд незаметный слой. Поразительное явление на фоне всеобщего беспорядка, но ничего удивительного в этом не было, ведь для Ришари эта комната была священной. Ичиро не помнил случая, чтобы она в ней что-то меняла.
– Только не говори, что сама здесь убираешь, – произнес он, выключив проигрыватель и став у окна. Сине-зеленая поверхность океана сегодня была непривычно спокойной.
Ришари, которая до этого момента лежала на диване на животе и, повернув голову, сквозь полуприкрытые веки смотрела на чистое синее небо за фигурным стеклом, процедила сквозь зубы что-то нелицеприятное в адрес сына и стала шарить по полу правой рукой. Очевидно, в поисках своего меча.
– У меня для тебя важная новость, мама, – Ичиро с негодованием отметил про себя ее внешний вид. Белая блузка с пятнами от красного вина и черные потертые брюки – не такой ее привыкли видеть на обложках модных глянцевых журналов. Положение не спасали даже длинные, ниже пояса, прямые серебристо-белые волосы. Тем более, что их в лучшем случае с утра не касалась расческа.
– Сегодня утром на Вердиро я встретил Дженази.
Рука Ришари дрогнула и слегка изогнутый меч с округлой гардой, задетый неосторожным касанием, закатился под диван. Выругавшись, женщина сползла на пол, чтобы достать его оттуда.
– Ты опять испытывал терпение Белгорро? – спросила она хриплым и чуть напряженным голосом – меч не давался ей в руки. – В последний раз он чуть не убил тебя. Если бы не я...
– Это было пять лет назад, мама, – Ичиро поморщился. И постарался не выдать своего удивления отсутствием реакции на новость о дяде. – Я навещал Юрику. Вчера ей исполнилось шестнадцать.
Ришари, чертыхнувшись, поднялась на ноги и, взобравшись на спинку дивана, свесилась головой вниз, пытаясь достать меч уже с другой стороны.
Ичиро покачал головой и отвернулся.
– Я же сказала тебе забыть о ней.
– Дядя нашел ее.
Если бы тяжелый, оббитый кожей диван, свистнув у него над головой, разбил окно и исчез в океанских глубинах где-нибудь между берегом и линией горизонта, он бы не удивился. Его мать была несдержанна в своих эмоциях, об этом хорошо знали посвященные все континента. Но Ришари, подняв наконец меч, упала назад на раритетный предмет мебели, и, прижав клинок к груди – словно любимую игрушку – повернулась спиной к сыну.
Взгляд Ичиро на мгновение задержался на черных лакированных ножнах меча и его белой рукояти. Когда-то клинок принадлежал Дженази, и пролил столько крови, что уже ни одному обряду очищения не смыть с него леденящий запах боли и смерти. И не только запах. Только его мать могла держать это оружие в руках, любой другой же рисковал навсегда распрощаться с той конечностью, пальцы которой посмели сжаться на нем. Ичиро все еще помнил, как по юношеской глупости попытался вытащить его из ножен. Космический холод парализовал его руку на восемь часов, а с правой ладони по сей день не сошел нитевидный шрам.
С тех пор он больше никогда не прикасался к оружию. Любому оружию, созданному человеком.
– Я созываю «Стаю» и возвращаюсь на Вердиро. Уверен, что найдя Юрику, он отправится за Ранмаро, – ярость и страх, переполнявшие Ичиро, на мгновение дали о себе знать неразличимой человеческим ухом дрожью в голосе. – Там я его и встречу.
– Делай, что хочешь, – Ришари было совершенно все равно.
– Юрика, Ранмаро и Виктория приедут на Судо со мной. Как и Валерия. И ты не скажешь ни слова против.
«Ну после этого-то она должна мне хоть что-то возразить,» – мелькнула в его голове беспокойная мысль.
– Удачи, – на этот раз его мать позволила себе нотку сарказма. – А теперь оставь меня.
Ичиро вспомнил про тонкую, едва заметную полоску шрама на левой щеке матери и понял, что на самом деле не так уже и хорошо ее знает. Не проронив более ни слова, взбешенный тем, что она не верит в его силы, он покинул комнату, с трудом избежав соблазна хлопнуть дверью.
***
Вердиро, 10:10, 18 июля 1014 года, четверг.
Инспектор Эспозито вежливо отказался от предложенного ему стула и подошел к окну, чтобы посмотреть на играющих во дворе детей. Увы, но эта безмятежная картина не смогла изгнать страшные воспоминания об увиденном сегодня утром. К тому же воображение, словно издеваясь над ним, нарисовало всех этих мальчишек и девчонок на месте тех, обнаруженных в старом заброшенном доме всего три часа назад.