— Не выдумывай! — воскликнул тот. — Я уже холм вижу, а до него шагов триста, пожалуй, будет — значит, уже утро наступило. Лентяй ты, Рябой. Тебе бы только поспать подольше или пожрать послаще. Дурында ты неразумная!
— Ну хватит уже вам собачиться, — проворчал Горшков, вставая со своего полога. — Сейчас сухариков погрызём, водичкой их из манерок запьём и начнём караульную службу нести. Вставайте, братцы!
— Scheisse! Wie schlecht sind sie aufgestanden![4], — проворчал негромко здоровенный пруссак, рассматривая расположившихся неподалёку от холма русских.
— Ты же говорил, Гюнтер, что русские нерасторопны и нам нечего опасаться? — спросил его на хорошем немецком жилистый высокий британец.
— Мне так сказал мой хозяин, — поморщился тот. — Лишь бы они не принялись обшаривать окрестности. Вон тех пятерых в зелёном видишь? — протянул он руку в сторону встающих с земли русских. — Это, Джон, егеря, очень опасный противник. Не могу отсюда разглядеть, но если у них на касках есть волчьи хвосты, то они вдвойне опасней. Такие стреляют не хуже нас, и даже штуцера некоторые имеют. В лесу себя как опытные охотники ведут. Так что если они начнут прочёсывать местность, то лучше нам не рисковать и уходить к шхуне.
— Нет, Гюнтер, так дело не пойдёт, — покачал головой британец. — У меня задание, и я его выполню, с твоими людьми или же без вас.
— Ну и чёрт с тобой! — сплюнул тот. — У меня строгий наказ от барона — действовать осторожно и не рисковать. Если что-то здесь не получится, будет возможность и позже в самих Яссах отыграться.
— Ладно, посмотрим, как дальше сложится, — проворчал британец. — Имей в виду, Гюнтер, без меня вас на шхуну всё равно не возьмут. Будете от казаков на своих ногах убегать.
— А без меня вы не узнаете, в какую именно карету стрелять нужно, — парировал пруссак.
— Ладно, — кивнул Джон, — отходить всё равно нам вместе нужно, попадаться в руки русским никому нельзя. Хорошее место, — одобрительно проговорил он, осматривая при утреннем свете подступы. — Сто пятьдесят шагов до цели, на этой дорожной петле у холма кареты хочешь не хочешь — а скорость обязательно сбросят. Лишь бы и правда эти зелёные всё нам не испортили, — кивнул он на суетившихся с южной стороны холма у дороги русских.
Алексей с посаженной на коней дозорной ротой ехал прямо следом за большой, крытой чёрной кожей каретой главного в посольстве турка. Тут же рядом скакала и отборная сотня сипахов. Следом шли ещё две турецкие кареты, и потом катила в богатой отделке карета князя Потёмкина. Весь поезд был приличных размеров, и охраны в нём хватало.
Первые пять вёрст пролетели быстро, по утреннему холодку ехать было одно удовольствие. С правой стороны за кустами и деревьями сверкала гладь озера Братес. Вот в сторону, на обочину отошёл парный разъезд драгун, всадники приложили ладони к каскам, отдавая честь Потёмкинской карете. Ещё парный разъезд и группка егерей во главе с подпоручиком Жалейкиным. Поезд пошёл по второму охраняемому пятимильному отрезку.
— Как думаете, Алексей Петрович, где более всего можно нападения ждать? — нагнав полковника, спросил Осокин.
— В любом месте, Тимофей Захарович, — провожая глазами очередной парный разъезд драгун, проговорил Егоров. — Наши кавалеристы, посланные за теми каретами, что уехали вчера в Яссы, так и не вернулись. Видать, кареты те гнали хорошо. А это значит, что их пассажиры могли хоть где из них выйти, даже под самими Яссами. Но я в этом сомневаюсь, учитывая, что через три десятка вёрст дорога начнёт сильно удаляться от реки Прут. Ждать нападения нужно, полагаю, на этом участке. Сам понимаешь, неспроста же в эту реку британская шхуна ушла.
Мимо промелькнул ещё один конный разъезд драгун и пятёрка егерей во главе с капралом Кожуховым. Драгуны гарцевали, отдавая честь, а вот егеря, напротив, рассыпавшись цепью, с ружьями наготове осматривали заросшие деревьями и кустами окрестности.
— Третий участок, здесь звеньевой Чижов за старшего, — крикнул, настёгивая кобылу, Осокин. — Шебутной егерь, штрафные раз от раза получает, но зато сметливый. Я его давно приметил, к себе в роту звал, но у них же артель на первом месте.
— Помню такого, — кивнул Алексей. — Весной Бегов его две недели по нужникам гонял, а он потом вон как на Дунайских поисках и под Мачином отличился. Дурь слетит совсем — в капралы перейдёт.
Шёл третий пятимильный отрезок пути.
— Джон, передай своим людям — стрелять только после того, как я буду уверен, что это наша цель, — проговорил Гюнтер, открывая крышку круглого футляра.