Глава 2. Парад — дело серьёзное!
До полуночи, а в каких подразделениях и до самого утра, готовились войска к предстоящему действу. Солдаты штопали стиранные мундиры, чистили до блеска сапоги и потом смазывали их салом — «чтобы морду было видно в носке». Вохрили кожу амуниции земляной краской. Натирали толчёным кирпичом и мелом пуговицы и пряжки — «чтобы на солнце огнём горели!» Стригли и брили друг друга по очереди. А ведь была ещё и забота обиходить всё своё оружие, как огнестрельное, так и холодное. Кавалерии надлежало прибрать лошадей, барабанщикам и трубачам — свои инструменты, а помимо всего этого ещё и о господах офицерах следовало позаботиться, ибо им самим это совсем не с руки было. У них ведь и своих забот хватало: смотреть, дабы их нижние чины дурью не страдали, а серьёзно бы к главному войсковому действу готовились. А главное военное действо, оно какое? Война? Не-е, война это само собой, это как караул стоять, как кашу варить или как ретраншемент копать. Это как сама жизнь солдатская, долгая она или короткая, как уж тебе господь положит. Главное же военное действо — это парад. Когда на короткий миг твоего лица взгляд самого большого военного начальника коснётся, а может, даже и вовсе не коснётся, но уж твой-то плутонг, роту или эскадрон он непременно увидит. И скажет эдак стоящему по соседству генералу: «А хорошо же гренадёры наши топают, ажно земля от их шага трясётся! Добрый, справный полк!»
А может, и не скажет так. А может, напротив, нахмурится и кивнёт эдак презрительно: «Да кто же это ходит так? Не-ет, плохой полк, какой уж у него там командир? Совсем он, похоже, подлец, свою службу не знает!» А оно вот полковнику надо?
Так что готовились к параду усердно.
— Да сними ты Кагульскую медаль, — посоветовал Гусев, усердно начищающий суконкой горжет. — Опять ведь какой-нибудь умник будет потом придираться, что ты солдатскую награду рядом с офицерскими крестами носишь.
— А вот не надо завидовать! — хмыкнул Лёшка, налегая на свою тряпицу. — И вообще она у меня не солдатская, а унтерская, та чуток поменьше будет. Я тогда, Серёга, цельным плутонгом командовал — не хухры тебе мухры. Вон Георгия своего лучше полируй, какой-то он засаленный у тебя, что ли.
— Чего-о-о?! — возмутился сидящий на скамейке перед растянутым мундиром подполковник. — Скажешь тоже! Нацепил вон орденов полную грудь и важничает теперь. Ещё и медаль туда же к ним ладит. Мало всё ему!
— Орденов много не быва-ает, — протянул Егоров, трогая ногтем скол на серебряном кругляше. — Скоро у всех ещё прибавится, ежели, конечно, завтра мы перед светлейшим не опозоримся. А медаль эта мне особенно дорога, она мне жизнь однажды спасла. Как же это я её, да при таком важном случае не надену?
— Ваши высокоблагородия, сабли, — Никита шагнул с улицы в шатёр и протянул два вставленных в ножны клинка. — Сейчас ещё немного, и всю амуницию вам занесём, маненько совсем осталось. Господин полковник, там на эфесе лента надорвана была, Ильюха постарался её осторожно эдак сшить, но у нас тут только лишь белая с чёрной нитки были. Вы уж не серчайте, если что не так.
— Да ничего, Никит, аккуратно получилось, — кивнул Егоров, осматривая Георгиевскую ленту на темляке наградной сабли. — Сами-то успеваете себя обиходить?
— Так точно, вашвысокоблагородие, — кивнул старший вестовой, — успеем. Чего там, у нас, если что, вся ночь впереди. Сейчас Ильюха с Матвеем вот с ужином управятся, а там и на стол будем накрывать. Часик изволите подождать?
— Да вообще не к спеху, — отмахнулся Алексей, — не спешите. Мне ещё на развод караулов выходить, как раз вовремя мы с мундиром закончили.
— Командир полка у себя? — донеслось с улицы, и в открытом проёме шатра мелькнула знакомая фигура.
— Заходи, Тимофей Захарович, — позвал командира дозорной роты Егоров. — Ты чего это такой взволнованный? Случилось что?
Осокин обвёл внимательным взглядом всех присутствующих и, наклонившись к уху Алексея, приглушённо доложился:
— Господин полковник, британская шхуна снялась с якоря и пошла вниз по течению.
— Когда это случилось?! — вскинулся Алексей.
— Не более получаса назад, — ответил капитан-поручик. — У меня трое в роте хорошо с лошадьми управляются. Вот я их во главе с Аникеевым и послал за ней проследить. До ночи, не более, а потом, если шхуна дальше Прута уйдёт, чтобы они обратно возвращались. Можно было бы, конечно, казаков или драгун попросить, но вы же сами говорили, чтобы лишних не посвящать, да и неразворотливые какие-то они. Когда бы ещё собрались! А мои только сумы с провиантом к седлу приторочили — и вдогон сразу.