Стивен Кинг, Ричард Чизмар
Гвенди и её шкатулка
1
Из Касл-Рока на Касл-Вью ведут три дороги: 117 шоссе, Плезант-роуд и Лестница самоубийц. Каждый день этим летом — да, и по воскресеньям тоже, — двенадцатилетняя Гвенди Питерсон взбирается по скреплённым мощными, хоть и проржавевшими болтами ступеням, которые зигзагами поднимаются по склону холма. Первую сотню она проходит обычным шагом, по второй бежит трусцой, а на последней сотне заставляет себя прибавить темп и несётся, закусив удила, как сказал бы её отец. На вершине она сгибается пополам, упёршись руками в колени; вся красная, волосы прилипли к лицу потными прядями (на этом последнем рывке её конский хвост всегда растрёпывается, как туго его ни затягивай), и пыхтит, как старый битюг. Но результат — налицо. Выпрямившись и посмотрев вниз, она может увидеть носки своих кроссовок. В июне, в последний день перед каникулами, он же последний день в начальной школе Касл-Рока, ей это не удавалось.
Намокшая футболка прилипла к телу, но в целом Гвенди чувствует себя неплохо. В июне, когда она добиралась до верха, ей каждый раз казалось, что её хватит удар. Где-то рядом слышны голоса детей, играющих на площадке. Подальше раздаётся стук алюминиевой биты о бейсбольный мяч — это ребята из Старшей лиги тренируются к благотворительному матчу на День труда.
Она протирает очки платком, который держит в кармане шортов специально для этой цели, и вдруг слышит: «Эй, девочка! Подойди-ка на минутку. Нам надо побеседовать».
Гвенди надевает очки, и расплывчатый мир вокруг снова обретает фокус. На скамейке в тени, у гравийной дорожки, ведущей от лестницы в парк Касл-Вью, сидит мужчина в чёрных джинсах, чёрном костюмном пиджаке и белой рубашке, расстёгнутой у ворота. На голове у него небольшая аккуратная чёрная шляпа. Придёт время, и она станет героиней кошмарных снов Гвенди.
Всю эту неделю мужчина каждый день сидит на этой скамейке, читая одну и ту же книгу («Радуга земного тяготения» — толстая и, судя по виду, непростая), но до сих пор ни разу не заговаривал с Гвенди. Она настороженно смотрит на него.
— Мне запрещено разговаривать с незнакомыми.
— Вот и правильно.
С виду он примерно ровесник её отца — лет 38 или около того, и довольно симпатичный. Но чёрный пиджак в жаркое августовское утро, считает Гвенди, выглядит подозрительно.
— Это, наверно, мама тебе запретила?
— Папа, — отвечает Гвенди. Путь к детской площадке лежит мимо него, и если он и правда маньяк, то может попытаться её схватить, но она не особенно этого боится. В конце концов, сейчас белый день, площадка рядом, народу на ней полно, а она уже отдышалась.
— В таком случае, — говорит мужчина в чёрном пиджаке, — разреши представиться. Меня зовут Ричард Феррис. А тебя?
Она колеблется, но затем решает, что вреда от этого не будет.
— Гвенди Питерсон.
— Ну вот. Теперь мы знакомы.
Гвенди качает головой.
— Имена — это ещё не всё.
Он смеётся, запрокинув голову. Смех у него искренний и заразительный, и Гвенди невольно улыбается. Однако ближе не подходит.
Он наставляет на неё палец-пистолет: пиф-паф.
— Хорошо сказано. Да и сама ты ничего, Гвенди. И кстати, откуда у тебя такое имя?
— Это комбинация. Папа хотел назвать меня Гвендолин, в честь его бабушки, а мама — Венди, как в «Питере Пэне». Они пошли на компромисс. А вы здесь в отпуске, мистер Феррис?
Скорее всего так и есть; в конце концов, они в Мэне, а Мэн называют «Страной отпусков». Так даже на номерах машин пишут.
— Можно и так сказать. Я езжу туда-сюда. На этой неделе я в Мичигане, на следующей — во Флориде, потом, может, заскочу на Кони-Айленд съесть хот-дог и покататься на «Циклоне». Я, что называется, бродяга, и вся Америка — мой участок. Я послеживаю за некоторыми людьми и время от времени проверяю, как у них дела.
С поля за детской площадкой раздаётся металлический удар биты и радостные крики.
— Рада была с вами поболтать, мистер Феррис, но мне правда…
— Погоди минутку. Видишь ли, ты одна из тех, к кому я приглядываюсь в последнее время.
Это должно было прозвучать зловеще (и в какой-то степени прозвучало), но он всё ещё улыбается, взгляд у него оживлённый, и если он маньяк-педофил, то хорошо это скрывает. Наверно, лучшие из маньяков-педофилов так и делают, думает Венди. «Прошу в мою гостиную», — сказал паук мухе.
— У меня есть одна версия по поводу вас, мисс Гвенди Питерсон. Основанная, как все лучшие версии, на наблюдениях. Хочешь узнать, какая?
— Ну да, наверное.
— Я заметил, что ты малость пухловата.