Ничтожно малым и слабым кажется человек, понуро бредущий по необозримой тропической чаще! Медленно его продвижение среди гигантов, - и, несмотря ни на что, он пробирается вперед, с компасом в одной руке, с крепким ножом - в другой, напоминая муравья, отважно буравящего почву горы своим стрекалом.
Двое наших героев жили после двойного несчастья, которое их постигло, в растительных катакомбах*, утеряв всякий счет времени. Им недоставало воздуха и света. Ни одна птица не нарушала своим пением могильную тишину: пернатые обитатели леса опасаются жить в таких местах, где им труднее уберечься от хищников. Ни травинки, ни цветка на лоснящихся от влаги корневищах, похожих на основания колонн готического собора**. Только зеленоватые мхи, напитанные водой, как губки, а под ними - кишащий мир ящериц, змей, сколопендр, жаб, гигантских пауков и скорпионов.
______________
* Катакомбы - система подземных пещер, естественных или искусственных, в переносном смысле слова - мрачное подземное обиталище.
** Готический собор. - Готические витражи - мозаичные картины из цветных стекол, особенно распространенные в старинных зданиях так называемой готической архитектуры - с высокими остроконечными крышами, башнями и сводами, узкими стрельчатыми окнами.
Робен и Казимир около месяца скрывались в этом рассаднике лихорадки, где жить было необычайно тяжко. Даже пламя костра разгоралось с трудом из-за недостатка кислорода в воздухе.
Раз в два дня парижанин отправлялся за провиантом и приносил с пепелища бананы, маис, плоды ямса, батат. Скудного пропитания хватало только, чтобы заглушить сосущую боль в желудке, приостановить смертельную работу голода. К счастью, человеческий организм таит в себе некий запас прочности, скрытые жизненные ресурсы.
Лесные отшельники с часу на час ждали нужного сигнала, но пока ожидания их были тщетны. Однажды утром Робен вышел по обыкновению постоять возле мутной речки - и вдруг подскочил словно ужаленный. Легкая лодка с четырьмя веслами болталась перед ним на воде, привязанная к толстому корню. Это оказалась та самая пирога, которую построили они с Казимиром и назвали "Эсперанс" и которая так неожиданно исчезла.
Откуда она взялась - и к тому же готовая к отплытию? Большая связка спелых бананов лежала в ней, еще ямс, печеные бататы и - самое удивительное! - сухари и бутылка можжевеловой водки. Стало быть, лодка оставалась затопленной со дня исчезновения... скорее всего так, потому что ее влажные и грязные борта успели обрасти водорослями.
Инженер не стал размышлять о необычности происшествия, озабоченный лишь тем, как вырваться из заточения. Разгадку Шарль отложил на будущее. Бегом он бросился к их с чернокожим убежищу.
- Казимир! Мы едем!
- Куда, друг?..
- Наша пирога нашлась! Она там, совсем близко! Значит, выход через залив свободен, и мы можем покинуть это гиблое место и прорваться к Марони!
- Хорошо, друг, я еду с вами!
Нет возможности воспроизвести здесь восторженные восклицания и поток недоуменных вопросов добряка. Но если Казимир говорил много, то и делал не меньше. Пораженная слоновой болезнью нога, казалось, весила не больше другой. Старик двигался так быстро, так ловко управлялся с последними приготовлениями, что ему удалось занять место в лодке почти одновременно с компаньоном. Детская радость осветила изуродованное лицо негра, когда он крепко ухватился за рукоятку весла.
Челнок, направляемый двумя гребцами, медленно скользил между водорослей, которые с легким шорохом терлись о борта, и устремлял свой бег к широкой бухте.
Ничего подозрительного вокруг, никаких помех. Перед ними снова открылся светлый простор. Зорко глядя по сторонам, навострив слух и напрягая мышцы, беглецы бесшумно погружали весла в воду, стараясь не стучать о борт.
Они миновали место, где велись лесоразработки, теперь совершенно безлюдное. Пирога то и дело проплывала мимо огромных бревен, привязанных к пустым бочкам, по воле волн и течения бревна медленно влеклись в сторону Марони. Все складывалось как нельзя удачнее. Еще несколько минут - и они выйдут из опасной зоны. Спарвайн становился все шире, приближаясь к месту впадения в Марони, которая уже показалась вдали.
Друзья приостановили пирогу, внимательно огляделись по сторонам, осмотрели берег, заводи, торчащие корни, поваленные стволы. Ничто не внушало подозрений.
- Вперед, как можно быстрее вперед! - негромко скомандовал француз.
Суденышко заскользило стрелой по глади широкой Марони; противоположный берег стал виден, хотя до него было километра три, не меньше.
Спутники готовы были поверить в свое спасение. Они уже отплыли от опасных берегов метров на четыреста, когда позади послышались громкие крики и ругань. Грянул выстрел. Неточно направленная пуля взметнула воду метрах в двадцати от лодки.
- Вперед!.. Казимир, вперед! - выдохнул Робен, налегая на весла.
Отраженные от поверхности воды, крики четко доносились до ушей беглецов:
- Стой! Стрелять буду! Стой!..
Второй выстрел, а затем и третий подтвердили вполне серьезные намерения кричавших.
Робен оглянулся и увидел, что четырехвесельная шлюпка отделилась от берега и преследует их.
- Держись, Казимир, держись, дружище! Мы опередили их намного. Бандиты! Живым я им не дамся!
- Да, да, друг! Я жму изо всех сил! Плохие люди нас не догонят, нет!
- Греби к островку, вот там, впереди... Как будто мы решили высадиться!
- Да, да, хорошо... Это хорошо!
- У самого берега сделаем поворот и обогнем остров... Тогда нам пули не страшны.
Расстояние между "Эсперанс" и островком быстро сокращалось, но и погоня наддала. Пули сыпались дождем, к счастью - все мимо. И вдруг одна из них расщепила весло в руках у Робена. Он чертыхнулся и схватил запасное. В эту секунду и раздался отчаянный крик женщины, которая узнала мужа.
Робен увидел фигуру в черном, рухнувшую на песок, взбудораженных и растерянных детей, негров, махавших руками. Какой-то человек в европейской одежде бросился навстречу пироге...
Нет, это не могли быть враги. Душераздирающий крик не таил в себе угрозы.
Но эта женщина... И дети... Здесь!
Боже правый!
До берега оставалось не более восьмидесяти метров. Мышцы Робена напряглись до того предела, за которым человек падает замертво. Пирога неслась как на крыльях. Еще минута - и нос ее глубоко врезался в песок. Одним неистовым прыжком бургундец выскочил на берег, поднял свою бесчувственную жену и застыл на месте, глядя широко раскрытыми глазами на безмолвных и перепуганных детей.
Враги приближались. Быстро опомнившийся Шарль узнал Никола, увидел негра бони, опершегося на ружье, заметил и большую лодку с навесом из пальмовых листьев.
- Месье Робен!.. - не выговорил, а скорее простонал молодой человек.
- Никола!.. Ко мне! Быстрее в лодку!.. А вы, друзья, оставайтесь здесь! - крикнул Робен голландским матросам.
Левой рукой поддерживая жену, еще не пришедшую в себя, правой он ухватил за рубашку самого младшего сына, бросился с ними к лодке и кое-как усадил их туда. Никола прибежал с остальными тремя мальчиками. Казимир спешил за ними.
- Скорее! - торопил Робен. - Отплываем!
Негр бони молча повиновался.
- Весла!
Один из голландских матросов подал весла. Казимир занял переднее место, Робен сел посредине, бони - на корме.
- Толкай!
Лодка отвалила от берега. Два негра из Суринама, пораженные разыгравшейся сценой, остались на островке возле увязшей в песке "Эсперанс".
Бони понял маневр. Он вырулил и обогнул остров. Нападающие скрылись из виду. Робен выиграл время: преследователи не сразу сообразят, что на островке остались только двое с "Тропик Бэрд".
Погоня, конечно, возобновилась, но без особой надежды на успех. Лодка, правда, нагружена потяжелее, чем пирога с беглецами, но присутствие негра бони - большое преимущество. Он один стоит целой команды гребцов.