— Велик ли внутренний двор?
— Тесноват, — покачал головой разведчик. — Лучше будет спешиться перед воротами, иначе сами себя зажмём.
Всё это время, пока разведчики отсутствовали, отряд отдыхал у околицы деревушки Лопухи, ближайшей к замку. Как и прочие, жители Лопухов вполне прониклись речами Увилла, и потому никто из них не поспешил предупредить сеньора. Юноша на всякий случай припугнул селян и поставил людей сторожить дорогу, но это оказалось лишней мерой. Наоборот, несколько раз деревенские молодки выносили расположившимся на траве воинам то овсяного квасу, то яблок, а то и молока. Несчастные люди, похоже, всерьёз восприняли всё сказанное и теперь видели в отряде Увилла своих освободителей.
— Скажи-ка, матушка, — обратился Увилл к старушке, что степенно нарезала берёзовые веники, греясь на завалинке у ближайшей к ним избушки. — А ваши частенько бывают в замке?
— Нечасто, барин, — бабушка охотно отбросила нож и, обтерев руки о подол, поспешила к Увиллу, радуясь возможности размять спину и поболтать. — А чего нам там делать?
— Ну, может, таскаете на продажу чего? — не сдавался Увилл.
— Бывает и такое, барин, да редко, — согласилась старушка. — Чего нам продавать-то?
— Да вон хоть бы и веники твои!
— А можно было бы… — похоже, для старушки эта мысль явилась откровением, и сейчас она оглядывала пуки зелёных берёзовых прутов.
— А много у тебя их? — глаза Увилла заблестели — у него явно родилась мысль.
— Да есть сколько-то, — бабуля заинтересованно глядела на паренька. — В сарайке. Я их на зиму готовлю — коз кормить. Козы, они очень охочи до берёзовой лозы, барин.
— А телега с лошадью есть у вас в деревне?
— Как не быть, барин! У Конта-Седого есть, и у Жепыги. Ещё у Вахра, но тот больно прижимист, желудяка!..
— Отыщите мне телегу и лошадь, — приказал Увилл паре ближайших воинов. — Ну а что — продашь ли, мать, свои веники?
— Отчего не продать, коли в цене сойдёмся, барин?
— А хватит ли у тебя веников, чтобы телегу заполнить?
— Уж чего-чего, а этого добра у меня вдосталь! — усмехнулась бабка, предвкушая барыш.
Увилл машинально похлопал по карманам, хотя прекрасно знал, что не брал с собой сколько-нибудь значимой суммы помимо горстки медяков, едва ли не случайно завалявшихся по карманам. Быть может, для этой бедной старушки и эта горсть стала бы несметным сокровищем, но юноше хотелось сделать поистине красивый жест, подкрепив свой образ благодетеля.
И вдруг он, вспомнив о чём-то, полез под ворот камзола, вытащив оттуда бечёвку, на которой висело колечко.
— Это кольцо много лет назад подарила мне мать, — снимая бечёвку с шеи, проговорил он. — Оно золотое, и стоит немалых денег. Возьми его, добрая женщина. Уверен, в замке есть ювелир, который сможет обратить его в деньги. Даже если он будет жаден как этот ваш Вахр, ты всё равно получишь за него два десятка серебряных марок8.
— Да зачем такой подарок-то, барин? — всплеснула руками старуха, но глаза её зажглись алчным огнём. — Да за такие-то деньги вы всю деревню скупите!
— Вся деревня мне ни к чему, — протягивая кольцо на шнурке, произнёс Увилл. — Но кое-что кроме твоих веников я всё же попрошу. Мне нужно несколько старых рубах и штанов. Найдёшь?
— Как же не найти, ваша милость! — дрожащими руками женщина ухватила наконец кольцо, должно быть, всё ещё не веря до конца, что всё это взаправду. — У меня трое сынов, так что кой-какая одёжа имеется! И ещё разыщу сколько надо будет!
— Ну хотя бы с полдюжины надо будет, — ответил Увилл. — Найдёшь больше — ещё лучше.
Говоря это, он глазами невольно следил за кольцом, которое старуха чуть растерянно всё ещё держала в руках, словно не веря, что оно теперь принадлежит ей. Возможно, она боялась, что молодой барин вот-вот расхохочется и отберёт драгоценность. Да ещё и, поди ты, прикажет отходить её плёткой как следует за наглость!
Но Увилл не слишком-то тяготился потерей. Это кольцо он получил от матери в день, когда они с Давином и Карой выехали из Колиона после свадьбы. Он ни разу не надевал его. Будь его воля, он и вовсе выбросил бы подарок в сточную канаву, но Давин строго повелел всегда носить кольцо при себе — на шнурке, если уж не на пальце. Названый отец от всей души надеялся, что мальчик однажды простит свою мать за то, что она была вынуждена сделать. Но, кажется, Увилл пока так и не простил…
***
— Куда прёте, дурачьё? — выходя вперёд, гаркнул один из трёх стражников у ворот, очевидно, главный из них.
— Кашу берёзовую везём, сударь, — натягивая поводья, ответил бедно одетый мужик.
8
Марка — наиболее распространённая монета на территории бывшей Кидуанской империи. После распада империи рухнула и денежная система. В западных доменах какое-то время ещё пользовались имперскими деньгами, но вскоре многие лорды стали чеканить собственные монеты. Таким образом, спустя десятилетия и даже столетия монетарные системы доменов перемешались в нечто усреднённое. На просторах Паэтты ходило множество разных марок, которые незначительно отличались по весу и стоимости. Часто можно было видеть, как лорды из бедных серебром доменов просто выбивали своё клеймо на марках других доменов. Кроме серебряных марок существовали ещё и медные марки. Курс обмена между ними разнился в разных доменах, примерно колеблясь от тридцати до пятидесяти медных марок за одну серебряную. Существовали ещё и полумарки, и четмарки (четвертьмарки), причём чаще всего они в прямом смысле представляли собой половинки или четвертинки монет.